Ирина Баздырева - Тринадцатый отдел

– Ой! – обрадовалась Юна. – Когда ты вернулся?

– Я тебя еще два дня назад предупредил о своем приезде, – недовольно сказал Хен, уходя вглубь квартиры. – Ты как всегда тут же все позабыла из-за своей работы.

– Извини, я правда… – виновато пробормотала она, идя следом за ним.

– И долго так будет продолжаться? – резко остановился он.

Юна понурилась.

– Я думал, ты встретишь меня, а в доме ни тебя, ни даже хлеба… – выговаривал ей Хен.

Юна готова была сквозь землю провалиться от стыда.

– Послушай, – спокойно произнес он, что было не очень хорошо. Лучше бы уж кричал и топал на нее ногами. – Так дальше продолжаться не может. Тебе придется выбирать между мной и работой, и чем скорее ты это сделаешь, тем будет лучше и для тебя и для меня.

Сдернув с вешалки куртку и, обойдя Юну, он пошел к двери.

– Ты куда? – спросила она ему вслед.

– Пойду, поем чего-нибудь, – бросил он через плечо и ушел, хлопнув дверью.

Юна прошла в комнату и упала на диван. Ни думать, ни шевелиться не хотелось, но пришлось. В прихожей в сумке заиграл сигнал ее телефона.

– Да, – отозвалась она.

– Это я, – услышала она потухший голос Кая.

– Опять?

– Угу, – вздохнул Кай. – Что со мной не так, а? Скажи, что вам бабам надо?

– А вам?

У Кая опять сорвалось свидание вслепую. При первой встрече Кай обычно робел и так не отличающийся красноречием, из него в этот момент слова нельзя было вытащить. Скованным, он не то что развлечь, но даже поддержать разговор не был способен и выглядел откровенным тормозом. Но даже когда у него вдруг получалось расположить к себе женщину, это не гарантировало успеха их дальнейших отношений. Юна понимала, что проблема была не в том, что сорокалетний, кряжистый, брутальный Кай не нравился женщинам, а в том, что он их не удерживал. Сближение с женщиной успокаивало его и он, считая, что цель достигнута, снова погружался в работу, хотя Юна не уставала повторять ему, что именно первое время после сближения, самое важное для пары время и, женщина как никогда нуждается в доказательстве того, что она необходима избраннику. Но Кай был беспечен, считая, что раз сказаны все нужные слова и все обговорено, то зачем и дальше что-то доказывать. Видимо, человеку свойственно наступать на одни и те же грабли и Кай был ярким тому примером.

На следующее утро До Ку был у комиссара.

– Я не нашел документов отдела. Капитан Ок передал их кому-то?

– Они изъяты и вам ни к чему.

– Изъяты? На каком основании?

– А мне нужны основания? – надменно удивился комиссар.

– Во всяком случае, я не имел права умалчивать о подобном факте.

– Я ценю это. Я изъял их сознательно, хочу, чтобы ты начал работу в тринадцатом с нуля. Расследуй дело, что тебе дали и не заморачивайся прошлыми делами отдела. Реформируй его работу, я поддержу тебя.

– Да, господин комиссар.

– Ну, так действуй.

Сам отдел, пока шеф находился у начальства, дружно пыхтел над рапортами по проделанной работе. Особо никто не напрягался, больше переговариваясь и строя планы на день. Капитан Ок не придирался к их писанине и написание рапортов для тринадцатого было условно, а потому как гром среди ясного неба стало недовольство, вернувшегося ДоКу. Собрав у них отчеты, он ушел с ними за стеклянную перегородку – «вивариум» как неприязненно окрестил бывший кабинет Ока Кай, – чтобы вскоре вернувшись, устроить им разнос, требуя от них какую-то утвержденную форму. Что подтвердило подозрение Юны о том, что по рапортам он решил контролировать не столько их работу, сколько их самих. Досталось каждому. У Чо Хве и Кая рапорт был длинным с ненужными подробностями. У Юны наоборот слишком коротким и будто ни о чем. Только у аккуратной Саи рапорт отвечал строгим требованиям ДоКу.

– Теперь мы за него и отчеты будем писать, что ли? – разворчался Кай, чуть не разрывая стержнем ручки лист бумаги. – Да я в школе столько не писал как за последние три дня.

Юне же хотелось поскорее отвязаться от писанины как, наверное, и остальным тоже. Ей было жалко тратить время на бесполезное бумагомарательство.

– Сая, мне нужно уйти ненадолго, – выглянув из-за монитора, попросилась она у сидящей напротив подруги.

– На место, о котором говорилось в последней сводке по Ретушеру? – спросила та, выглянув из-за монитора со своей стороны.

– Да.

– Давай. Потом возвращайся к нам. Будем разрабатывать Тхэ Сона и «Голубую бабочку».

– Хорошо.

Юна вышла из автобуса и прошла к пустырю за городом. Не понятно, почему это место, постепенно превращавшееся в свалку, не трогали. Будто оно было проклято. Юна осмотрелась, идя по заросшему ковылем и бурьяном полю. Ретушер… Этого человека как зверя тянуло в темные норы, притягивали заброшенные нелюдимые места. Ржавый остов машины, вросшая в землю шина. Тухлый сладковатый запах, который время от времени доносил ветер со стороны помойки. Вот таким было это место. Бурьян уже поднялся на вытоптанном полицией пятачке. Юна внимательно осмотрела землю, хотя искать что-либо было уже бесполезно. Все что можно было найти – уже подобрано и приобщено к делу. Здесь было совершено убиство, которым начал заниматься тринадцатый отдел пока дело у них не забрали. Убита девушка из благополучной семьи, имеющая неплохую работу. Этот человек оглушил ее, убил, и выбросил здесь. Первую жертву Ретушера нашли в подвале, третью на стройке, вторую, как и четвертую на заброшенном пустыре. Где и как он их встречал? Как начинал разговор с ними? Почему они доверялись ему? Ведь он потом их куда-то уводил, чтобы никто не видел, как он бьет свои жертвы по голове, а после всего, что делал с ними, отволакивал к машине. Машина. На всех местах убийств никаких ее следов. Тела были найдены слишком поздно, чтобы отпечатки шин еще могли сохраниться. Трудно поверить, чтобы маньяк бродил по огромному городу, выискивая то, чего хочет, когда, кажется, даже ему самому было непонятно, чего он желал. Выбирал импульсивно, спонтанно? Посмотрел и раз… Лицо женщины ему не понравилось или наоборот чем-то привлекло? И когда ножом исправлял его, он, насилуя, любовался кровавым месивом – своей работой? Это его заводит? Но неужели он выбирает свои жертвы на улице? Слишком хлопотно. Где и как у него возникало потребность исправить их лица? Чтобы это чувство появилось, разве не должен он всматриваться в них как художник? Например, через камеру объектива… И опять ее рассуждения завели в ту же тупиковую версию в которой все складывалось, только вот никаких результатов она не давала.

– Ты обедала? – спросила Сая, когда они встретились у «Голубой бабочки» – клуба средней руки с яркой неоновой вывеской.

Юна покачала головой, нехотя отвлекаясь от своих мыслей.