Евгений Мамонтов - Похороны охотника

– Не волнуйся, в этом плане у нас мужчины ничуть не умнее женщин. Не любят стукачей, – отвечал Толик, усвоив медицинскую прямоту в своих оценках.

– Я стукач?

– Ты не обижайся, но в России это так называется. В Германии иначе, если это тебя утешит.

Антон покраснел.

– Я лично думаю, что ты прав. Даже с медицинской точки зрения, – сказал Толик, Вообще нужно делать то, во что веришь. А мораль и прочее, это уже дело второе.

И, вглядываясь в лицо приятеля, так живо это говорившего, но глядевшего куда-то в сторону, Антон спросил:

– А ты бы в аналогичной ситуации, как поступил?

– У меня не может быть аналогичной ситуации, у меня другой профиль. Если бы я заметил, что по вине или по халатности моего коллеги, жизни пациента грозит опасность, то, конечно бы, не прошел мимо.

И чем больше горячился молодой врач, тем меньше верил ему Антон, зная, что подследственный, как правило, нервничает, когда лжет.

То есть, последовательно бороться за правду считается в обществе аморальным. Поэтому милиция – это отдельная каста, которой позволена «аморальность», как уступка общественной необходимости. Пределы же этой «аморальности» каждый из членов этого ордена регламентирует для себя сам, и в зависимости от этого менты делятся на «честных» и «нечестных», «плохих» и «хороших», причем «плохой» мент может быть «честным», а «хороший» «плохим» и «нечестным», но и те, и другие уже за рамками нормы с точки зрения обывательской морали. Сплошные фикции, – подумал Антон. Но ему хотелось не выводов. Ему хотелось пригласить Антонину, как раньше, в кино, пройтись с ней по набережной… Он верил в то, что само созвучие их имен не случайно. В юности, вообще, веришь во всякие пустяки.

И он, как будто против воли, пошел туда, где они любили гулять с Антониной. Солнце село и небо, остывая, переходило из медного в зеленоватое, чайки вскрикивали, низко пролетая над толпой, море уже отливало чернилами, волны ударялись мягко о бетонный парапет, и все, как назло, казались счастливыми и шли парами, даже милицейские патрули.

И тут в толпе он увидел знакомое лицо, веселого студента Гришу и с ним того самого парня, Борю, что снабжал его хорошей, местной коноплей. «Ты куда пропал с того раза?» – весело обступили они его. «Да, я никуда, просто…» – отвечал Антон, пожимая им руки и чувствуя, что в этот момент он, как по волшебству, из одинокого становится своим в этой счастливой толпе на набережной. «Че невеселый, братка?» – толкал его по-приятельски в бок энергичный Борис. И они пошли втроем, бодрые, нахально глядя в глаза всем встречным девушкам. Посидели на веранде кафе, выпили по бутылке пива.

– Забьем косячину? – предложил Борис.

Все согласились, как бы нехотя и запросто. За кафе темнели трибуны старой водной станции, фонари остались поодаль.

– Ссаками здесь прет, давай вот сюда перейдем что ли? – сказал Гриша, когда пустили косяк по кругу. Они выдвинулись немного в сторону, и тут же в пяти шагах от них оказался милицейский патруль. Малиновая искра раскуренного косяка полетела в сторону, Гриша с Борисом рванули не сговариваясь. Антон остался на месте.

– А чего это приятели твои побежали? – спросил сержант.

– Не знаю…

Сержант включил фонарик, посветил вокруг.

– А это что такое?

– Не знаю…

– Подними.

Антон нагнулся и поднял с асфальта спичечный коробок, немного тяжеловатый на вес.

Сержант приветливо усмехнулся:

– Да… Ты себе сейчас срок с земли поднял, парень.

В коробке была добрая порция шмали.

В протоколе допроса Антон указал, что ребят этих видел в первый раз, случайно познакомились.

– Да, алло! – Антон взял трубку.

– Привет! – сказал Прохоров, – Как дела?

– Нормально.

– Ты пойдешь завтра на тренировку?

– Завтра первое мая, – сказал Антон.

– Ах, да, я и забыл…Что хотел сказать… ты просил увеличить тебе фото, постер сделать… можешь забрать, готово уже.

– А когда заехать?

– Да когда хочешь, – ответил фотограф, – я тут все время.

– Заеду – сказал Антон и повесил трубку.

«Ну, вот, про деньги я его так и не спросил его», – подумал Прохоров.

«Я думал, он извиняться будет за долг или еще попросит», – подумал Антон.

– Дядя, Саша, вы деньги любите? – спросил Славка.

– Деньги… деньги… дребеньги…Нет, Славка, не люблю.

– Деньги все любят, – усмехнулся Славка, – Без них жить нельзя.

– Без воздуха тоже жить нельзя. А ты любишь воздух?

– Люблю! – твердо ответил Славка.

Прохоров засмеялся.

– Здесь раньше клад был зарыт. В подземном ходе. Пацаны рассказывали.

– Давай покажи мне свой подземный ход.

– Его еще китайцы строили, – сказал Славка.

– До самого Китая?

Они вошли в подсобку, узкую, темную комнату, где был свален хлам, оставшийся еще от прежних хозяев помещения. Квартирная хозяйка Прохорова, Марина Егоровна Люсина, пользуясь положением, тоже внесла свой вклад, затолкав сюда с полдюжины своих ящиков с хламом.

– Вот здесь, – указал Славка на пол, – Нужно только содрать линолеум и поднять доски.

– С чего ты взял?

– Я видел. Еще, когда здесь мастерская была, мне мастера показывали.

– И что они делали с этим «подземным ходом»? – спросил Прохоров.

– Ничего. Бычки туда кидали и бутылки, вместо мусорки был.

– Понятно, отличный подземный ход.

– Его можно открыть, вычистить и пройти по нему до конца, посмотреть, где он выходит. Пацаны говорили, что он идет до самого Русского острова.

– Нет, даже не надейся.

– Ну, хотите, я один пойду, вы мне только доски поднимите, а я с фонариком, я не боюсь темноты.

– Нет, Славка, не хочу.

– Почему?

– У тебя же нога болит. Ты даже на физкультуру не пошел, куда тебе по подземным ходам лазать, упадешь еще…

Славка с досадой промолчал.

– Почему не ходишь на физкультуру? – настаивал с шутливой строгостью фотограф.

– Физрук меня достал, придирается, – сердито ответил Славка.

– Как же он к тебе придирается? Отжиматься заставляет? – смеялся Прохоров.

Славка уже открыл было рот, чтобы ответить, но замер и побледнел.

– Ты чего? – приглядываясь, нагнулся к нему Прохоров.

Мальчик протянул руку, указывая в сторону окна.

– Он там был, смотрел сюда…

– Кто?

– Физрук наш, Гарольд Григорьевич… – прошептал мальчик. Прохоров обернулся, но никого за окном не увидел.

– Ну и что из этого? Может, он сфотографироваться хотел?

– Зачем? – шепотом спросил Славка.

– Ну, зачем люди фотографируются? Не будь ты дураком, Славка!

– Я его вчера ночью видел. У нас во дворе. Скажите – он туда тоже фотографироваться приходил?..

– Да может он живет рядом или в магазин шел коротким путем через дворы!

– Нет, он живет на Военном шоссе, – сказал Славка, – и ходит в магазин «Горизонт» напротив.