Георгий Персиков - Дело о трех рубинах

– Это тебе за погубленные христианские души, за моих боевых товарищей! – процедил сквозь зубы Георгий и обрушил на широкое лицо офицера винтовочный приклад.

Братья неслышно, словно июльский ветерок, скрылись в тайге. Путь предстоял неблизкий: обойти Тунайчу по восточному берегу и до темноты преодолеть по тайге почти пятьдесят верст, чтобы попытаться разыскать партизанский отряд капитана Быкова на условленном месте встречи.

Солнце стояло в зените, превращая сахалинскую тайгу в душную влажную баню. От болот поднимались гнилые испарения, а от полчищ слепней и гнуса просто спасу не было. Беглецы с трудом волочили ноги. Ужасно хотелось пить, после бессонной ночи, боя и тумаков японских солдат болело все тело. Но близость погони заставляла братьев поторапливаться, лезть через склон новой сопки, форсировать очередное зловонное болото.

А преследователи уже наступали на пятки. Японские разведчики, под видом гражданских год за годом проникая на остров, успели прекрасно изучить местность, а благодаря муштровке специалистов искусства ниндзюцу через тайгу двигались бесшумно и стремительно, словно тени.

Перед темневшим впереди еловым бором братья остановились перевести дух, тревожно вглядываясь в заросли. Внезапно с верхушки гигантской стройной сосны заухал филин. Через мгновение, будто в ответ ему, из кустов неподалеку захрюкал кабан. Несколько секунд тишины, и снова уханье филина. Борис чертыхнулся и пальнул с колена в зеленую сосновую крону. Оттуда с отчаянным криком свалился в кусты ежевики «филин», одетый в зеленый маскировочный костюм. Из тайги зазвучали ответные выстрелы – это вслед за разведчиками беглецов настигали пехотинцы императорской армии.

Вскоре начало казаться, что японцы палили со всех сторон. Пули то и дело расщепляли кору, срезали тонкие ветки, свистели над головами. Борис отшвырнул бесполезное ружье – и через минуту, сделав три последних выстрела, ругнувшись, так же поступил и Георгий. Их теснили из леса на открытое место, загоняли, как диких зверей…

Георгий крутил головой, пытаясь высмотреть хоть какое-то убежище. Поваленное дерево, старая медвежья берлога, волчья нора – сойдет все, что угодно, пусть грязное, вонючее, затянутое паутиной и плесенью. Главное – притаиться, чтобы пропустить мимо японский отряд. Пусть уйдут дальше, минуют их – хотя бы на версту, а там уже можно затеряться в лесу, смешать свои следы со следами японцев…

– Сюда, – шепнул он Борису, махнув рукой. – Голову пригни.

Колючий кустарник тесно переплел гибкие ветви, в которых запутались полувысохшие тушки неосторожных птиц, прошлогодняя листва, клочки шерсти кого-то неповоротливого. Но внизу, почти у самой земли, был небольшой – с локоть в диаметре, не больше – лаз. Трава там была примята, на ветках свежие и застаревшие сломы – там явно кто-то пробирался, и не один раз.

– Застрянем, – тихонько пробормотал Борис, неуверенно качая головой. – И нас тут же и повяжут.

– Голова пролезет – все пролезет, – преувеличенно бодро отозвался Георгий. Правда, еще по детскому опыту он помнил, что так получалось далеко не всегда, но терять было нечего.

Острые шипы разрывали ветхую одежду и кололи тело, колени и локти погрузились в вязкую грязь – вода скапливалась у корней кустарника годами, и солнце никогда не заглядывало сюда, чтобы хоть чуть-чуть просушить почву. Поскальзываясь, Родин рванул вперед, чтобы поскорее проскочить кустарник и выбраться с другой стороны, но тут же зашипел от резкой боли в шее и голове, прикусив губы, чтобы не заорать на весь лес. Колючие ветки впились в волосы и бороду, намотали на себя и теперь держали крепко, как самый лучший капкан. Любое движение причиняло адскую боль.

– Ну же, – нервно зашептал за его спиной Борис. – Давай же, вперед.

Родин изогнулся, нащупывая на поясе ножны. О том, чтобы ломать держащие его ветки голыми руками, нельзя было и помыслить – острые шипы изодрали бы кожу до мяса. Вытащил нож, резко, с оттяжкой полоснул, не разбирая, ветки или волосы. Раз, два…

– Ну! – Борис нетерпеливо толкнул его в спину.

Выстрелы раздавались уже совсем близко. Родин зажмурился – и резанул еще раз, одновременно резко кинув тело вперед. Кожу головы ожгло болью, но он уже выкатился с другой стороны кустарника, вымазавшись в глине и набрав на себя мокрую труху.

– Пригнись, – зашептал он Борису. – Голову руками прикрой, натяни что-нибудь!

Борис кряхтел и чертыхался, иногда ойкая от боли, но, кажется, совет брата ему помог. Во всяком случае, он выбрался из кустов без особых потерь.

– Ну? – буркнул он, отплевываясь. – И чем тут лучше? Только время потеряли.

Георгий покачал головой. Кажется, он просчитался – с той стороны ему казалось, что это хорошая идея, что за кустарником начинается бурелом, в котором можно будет затаиться. Но вместо бурелома была всего пара-тройка поваленных деревьев, трухлявых и слишком тонких для того, чтобы за ними спрятаться.

– Ничего… – неуверенно сказал он. – Зато они наши следы потеряют.

– Не думаю, – Борис к чему-то прислушался. – Мне кажется, мы только натоптали там, пока лезли… Тсс!

Но Георгий и без предупреждения уже услышал резкую, отрывистую речь. Японцы, видимо, поняли, что упустили из виду свою цель, и теперь пытались продолжить погоню, рыская то тут, то там.

– Уходим, – поманил Борис рукой. – Пока они не заметили эту дыру.

Георгий кивнул и последовал за братом.

Под ногами утробно чавкнуло. Борис, шедший первым, вскинул голову, пытаясь понять, что произошло, и с досадой втянул сквозь зубы тягучий, липкий воздух. На губах появился привкус тухлятины. Болото! Еще не хватало! Лучше ловушку нельзя было придумать! Врагов много, если кто попадет в топь, то его товарищи вытащат. Братья, случись что, не смогут друг другу помочь – только глубже увязнут. И в итоге или утонут, или их тепленькими японцы и возьмут. Нет, лучше уж утонуть – о том, что японцы делают с пленными, он уже достаточно наслышан. И если хотя бы десятая часть того, что рассказывали, правда – то да, лучше утонуть…

Георгий застыл, осторожно поводя руками, не решаясь сделать шаг. Ноги медленно, но верно погружались в топь. Борис пытался ухватиться за какое-то чахлое деревце, но то сначала гнулось, а потом и вообще сломалось, расщепив ствол.

– Посох, – громко шепнул Георгий. – Сделай посох.

Борис потянул надломленный ствол на себя, но полоса коры не поддавалась, только ползла ниже и ниже, натягиваясь, как лоскут ткани.

– Быстрее! – поторопил Георгий, поглядывая туда, откуда доносилась японская речь. Она слышалась все отчетливее, и уже можно было разобрать отдельные слова. – Давай же, мы не можем тут торчать!