Николай Свечин - Тифлис 1904

– Какой еще пунктик? – заволновались жевешки.

– По словам губернатора, у Виктории Павловны имеется один тонкий момент. Она считает: к ней относятся недостаточно серьезно потому лишь, что она дама. Вот госпожа доктор и доказывает всем… А шашлычники через то страдают.

– Действительно, Вика, у тебя есть такое! – оживилась Мария Ивановна. И обратилась к Лыкову: – У меня тоже было, пока я не вышла замуж. Надо Вике перестать дичиться и…

За столом повисла неловкая пауза. Коллежский советник отметил про себя бестактность хозяйки, но быстро нашелся:

– Персидский лимонад тогда вернется?

Эта незамысловатая шутка помогла сгладить момент. Но через пять минут гостья стала собираться домой. Лыков вызвался ее проводить, однако Виктория Павловна отказалась наотрез. В результате Скиба тоже сел в фаэтон и отвез обоих самолично. По пути в гостиницу, когда они остались вдвоем, Алексей Николаевич сказал приятелю:

– Я приехал с деликатным поручением. Особенностей местных не знаю, людей тоже. А тут у вас сложный клубок. Могу обращаться за советом?

– Да, конечно. Рад буду помочь. А что у вас за поручение?

Лыков поколебался секунду: не рассказать ли отставному сыщику про «большую постирочную». Но передумал.

– Надо поймать одну опасную шайку. Там замешан офицер. Князь Голицын санкцию на арест дал, но оттого лишь, что тот армянин.

– Армянин? Это плохо.

– Поясните.

– Армяне правят в Тифлисе. Вам придется трудно.

– Да, но главноначальствующий их ненавидит. Непонятно, правда, почему.

– Ну и что? Армяне держат всю промышленность, всю торговлю, все банковские конторы. И не только в столице края, но и на целом Кавказе.

– Это после изменения городового положения они так усилились? По словам Фрезе.

– Тут много причин, – возразил Скиба. – Сейчас назревает большая распря между армянами и татарами. Боюсь, прольется много крови. Армяне перегибают палку, пользуясь своими преимуществами. А татары, вместо того чтобы вести с ними конкурентную борьбу, копят обиды и точат кинжалы.

– Максим Вячеславович, поэтому я и хотел просить вас помочь. Тут сильно завязаны национальные вопросы. И религиозные. Если не знаешь деталей, легко запутаться. А вы наблюдательный человек, можете быть объективным. Поможете?

– Чем сумею. Поверьте, Алексей Николаевич, мы тут сидим на пороховой бочке. Скоро так рванет!

– Боюсь, скоро по всей России рванет.

Они подъехали к гостинице, надо было прощаться. Лыков условился, что на днях зайдет к Скибе для подробного разговора. Максим Вячеславович укатил, а питерец отправился в ресторан ужинать. Мария Ивановна – хорошая женщина, но готовить совершенно не умеет…

Засыпая, Алексей Николаевич вспомнил о докторше с двойной фамилией. Забавная дамочка, и на личико ничего. Приударить или как? В последнее время Варвара Александровна часто болела и неохотно говорила о своем здоровье. И сыщик опять начал коситься на сторону.

Он заснул, так и не разрешив этот важный вопрос.

Утром, бреясь, Лыков заметил, что его нательный крест потемнел. Не сразу он сообразил, что эта патина выступила после посещения им серных бань. Пришлось отчищать золото зубным порошком.

Из-за этого коллежский советник прибыл в полицейское управление с опозданием. Двухэтажный дом красного кирпича с характерным тифлисским балконом стоял на углу Слепцовской и Анастасьевской улиц. Ковалев уже уехал, питерца встретил его помощник. Коллежский асессор Шмыткин по виду был из казаков: борода пегая, взгляд хитрый. Ну, в полиции бесхитростным делать нечего… Шмыткин вызвал поручика Абазадзе.

Явился молодой стройный офицер с Владимирским крестом на груди. Крест был с мечами. Командированный спросил:

– Как вам удалось получить такую награду? Война с Японией едва началась. Или за поход в Китай?

– Это за другое, – охотно пояснил поручик. Он говорил по-русски почти без акцента, что редкость в Грузии. – Я еще в полку служил, в Сто сорок пятом Новочеркасском императора Александра Третьего. Под столицей, в Медвежьем стане есть пороховой погреб номер одиннадцать Петербургского окружного склада огнестрельных припасов…

– Знаю его, – кивнул сыщик. – Двадцать тысяч пудов пороха там хранят.

– Вот эти двадцать тысяч пудов едва не взлетели на воздух! Загорелся лес поблизости, пламя подступило к складу. Наша рота стояла на карауле, я был помощником начальника.

– Неужели спасли склад от взрыва?

– Все удрали, кто был поблизости. А караульный начальник… ну, не было его, одним словом. Пришлось мне вести роту на борьбу с огнем. Чуть-чуть мы там не подорвались. Но спасли порох, и свои жизни заодно. Государю было угодно наградить меня.

Алексей Николаевич представил себе, как это выглядело. Пламя надвигается на склад, вот-вот все взорвется к чертям. Старшие офицеры драпанули. А этот парень не побежал. Собрал роту и бросился в огонь. Молодец.

Коллежский советник описал поручику их задачу: надо арестовать штабс-капитана Кавказского стрелкового артиллерийского дивизиона, что стоит в Гомборах; сделать обыск в его квартире; и доставить его в Тифлис в штаб округа. Все просто, обычная полицейская рутина.

Задача Абазадзе не понравилась. Понятно, что арест товарища-офицера не мог прийтись ему по душе. Но Лыков сразу рассказал о подозрениях в отношении Багдасарова и о том, что предстоит быть предельно вежливыми и не унижать подозреваемого. Они сели в фаэтон и отправились в путь.

Когда выехали из города, Алексей Николаевич спросил:

– Арчил Константинович, а почему вы ушли из полка?

– По семейным обстоятельствам. Матушка заболела, а сестра уехала с мужем в Уссурийский край, – объяснил поручик. – Я холостой, мне проще.

Помолчал и добавил с грустью:

– Матушка умерла два месяца назад. Не выходили ее доктора.

– Сочувствую вам. А почему не вернулись в полк?

– Здесь оказалось интересно, – рассмеялся загрустивший было парень. – А потом, я вроде как пошел по стопам отца. Он у меня был хевистав. Знаете, кто это?

– Да, – кивнул питерец. – В Кутаисской губернии так называют деревенских сыщиков, которых нанимает сельское общество бороться с ворами.

– Точно. Отец хорошо ловил эту сволочь. Смелый был, никого не боялся. Его застрелили – подло, в спину.

– Значит, вы круглый сирота?

– Увы, Алексей Николаевич. Но грустить некогда. У нас тут идет война, самая настоящая.

– С кем? – удивился коллежский советник.

– С абреками. Их что-то много развелось, приходится убавлять. Вот три недели назад я схватился с бандой Тухо, главного закатальского головореза. Их шестеро было, а нас трое. Едва справились.

– Но одолели, судя по всему? – улыбнулся сыщик.