Николай Свечин - Тифлис 1904

– Тифлисский полицмейстер коллежский советник Ковалев Георгий Самойлович, – назвался второй.

Трембель вел себя как старший. Он познакомил чиновников с питерским гостем и кратко обрисовал его задачу. Статский советник закончил речь следующим пассажем:

– Поручаю вам Алексея Николаевича и жду обычного вашего рвения. Помните, что вопрос находится на контроле у его сиятельства и у самого министра Плеве.

Тифлисцы вышли на улицу и пригласили Лыкова в свой экипаж. Слова грозного вице-директора, казалось, не произвели на них большого впечатления.

– А поехали в хороший духан, Алексей Николаевич, – предложил начальник губернии. – Там и обговорим все.

– Да, так будет лучше, – поддакнул полицмейстер. – А то его сиятельство, министр… Он бы еще государя приплел.

– Я в вашем распоряжении, господа. Без вас мне дела не сделать.

Увидев, что Лыков не зазнаистый, полковники приободрились. Коляска пулей пролетела по Головинскому проспекту и понеслась дальше. Командированный понял, что его везут в Веру. Мелькали дома и казармы, скверы и кладбища.

– Господа, а что это за крест? – успел спросить сыщик.

– Да тут перевернулась коляска с Николаем Первым, и он чуть шею себе не сломал, – весело пояснил полицмейстер. – А вот и наше любимое заведение. Знакомьтесь: духан Ткибучавы. Здесь самые вкусные хинкали во всем Тифлисе.

Выбежал приветливый хозяин, усадил важных гостей во дворе. Молодые листья винограда свисали им на головы, вдали белела вершина Казбека. Хорошо…

Полчаса все трое болтали о пустяках, ели хинкали и запивали кахетинским. Тифлисцы подливали питерцу и сами не отставали. Потом выяснилось, что гость не пьянеет. У Свечина с Ковалевым тоже было ни в одном глазу.

– Поговорим? – спросил Лыков, когда хозяева поняли, что их маневр не удался.

– Ну, можно… – буркнул губернатор.

– Трембель – фигура влиятельная?

– При таком главноначальствующем – да, – неожиданно откровенно ответил полковник. – На безрыбье и рак рыба.

– Он у вас, случайно, не «фон»? Лощеный, дамам такие нравятся.

– По бумагам фон Трембель, – подтвердил догадку питерца Ковалев. – Однако сами знаете, как это делается. В Берлине такую приставку можно купить…

– …за восемь тысяч рублей, – продолжил сыщик, и все трое рассмеялись.

– Князю пора на покой? – в лоб поинтересовался мнением тифлисцев приезжий.

Те переглянулись, и Свечин осторожно спросил:

– Вы не просто так любопытствуете? Имеете поручение?

– Да, – признался коллежский советник. – От Плеве. В Петербурге недовольны, как идут здесь дела. Мне поручено составить мнение.

– Я вам отвечу откровенно, а потом мои слова дойдут до князя? – набычился губернатор. – Спросите про другое. Меня и без того никак не утвердят в должности. И генерала задерживают.

– Как вам будет угодно.

– А хотя черт с ним! – рявкнул вдруг Свечин. – Да, князю давно пора на покой. В Государственный совет или на другую свалку отставных деятелей. Хватит разваливать край, тут и без того куча проблем.

– А кого на его место? Фрезе?

– Александр Александрович порядочный, – вступил в разговор полицмейстер. – И боевой генерал, в отличие от князя. Два Владимира с мечами и Георгиевский крест! А у Голицына лишь Анна третьей степени.

– У князя еще Анна второй степени с мечами, – поправил товарища Свечин.

– Эта не в счет. Знаешь, за что она получена? За приведение полка в образцовый вид, а не за отличие на поле боя. За шагистику, вот за что.

– Да, в шагистике Голицын специалист, – желчно констатировал губернатор. – Всем Кавказом управляет, как пехотным полком. А правительство хочет иметь хороший результат.

– Так что с Фрезе? – напомнил сыщик.

– Не годится, при всех его достоинствах, – уверенно заявил Ковалев.

– Почему?

– Он всегда был вторым, никогда не управлял самостоятельно крупным делом.

– Но Фрезе служил губернатором.

– Что с того? Этого мало. Вспомните его послужной список. Начальник штаба округа, но не командующий. Товарищ министра, но не министр. Помощник главноначальствующего, но не начальник края. Нет, Фрезе не годится.

– А кто годится?

Свечин отхлебнул из стакана и сказал, будто рассуждая вслух:

– Лучше, чтобы это был старый кавказец. Например, многие вспоминают графа Воронцова-Дашкова.

– Бывшего министра Двора? – удивился Лыков. – Он давно не у дел. Еще с Ходынки. Принял ответственность за то несчастье на себя и подал в отставку. Его уж забыли.

– А вот зря, – поддержал приятеля полицмейстер. – Граф Илларион Иванович пользуется на Кавказе большим уважением. Если еще восстановить наместничество, как прежде… Для туземцев это было важно. Да и управлять из столицы не получится.

Наместничество упразднил Александр Третий в 1882 году, чем сразу понизил престиж местной власти.

– Сообщу министру ваши соображения, – пообещал Лыков и решил сменить тему разговора. И без того чиновники сказали незнакомому человеку много смелого. Сыщик только удивлялся: в Петербурге подобный разговор был бы невозможен.

– Мне надо поймать опасную шайку. Поможете?

– Куда мы денемся? – ухмыльнулся полицмейстер. – Людей надо подходящих? Дадим. Есть у меня поручик Абазадзе, он черта поймает, не то что вашу шайку.

– В одиночку изловит?

– Ну, вы ему поможете, – отбрил питерца Ковалев.

Сыщик понял, что ему тут никто в рот смотреть не собирается:

– Да с удовольствием. Когда я увижу вашего поручика?

Губернатор обратился к полицмейстеру:

– Жоржик, смени тон. Не задирай Алексея Николаевича. Он георгиевский кавалер, значит, храбрый человек. Надо поехать в горы – не испугается.

– Да меня зло берет, Ваня, – устало ответил Ковалев. – Трембель телефонировал, и мы как два мальчугана помчались к нему. Ты зачем так себя поставил? И меня тоже заставляешь.

– Жорж, прекрати. Если не дружить с Трембелем, останешься без должности. Ответь Лыкову, он задал тебе вопрос.

– А, насчет поручика? Алексей Николаевич, Арчил будет только завтра. Он убыл в Сагореджо, такое селение в Тифлисском уезде. Там объявился известный качаг [13] Качаг – абрек. Пидо Гратиашвили, Арчил хочет его убить.

– Арчил?

– Его так зовут, это имя Абазадзе. По-грузински означает правильный, открытый. Он такой и есть, вот увидите.

– А почему он хочет убить качага, а не арестовать?

Губернатор недобро усмехнулся:

– А зачем жить злодею, который уже зарезал двух человек?

Полицмейстер понизил голос и добавил:

– У нас на Кавказе пленных не берут. Ни мы, ни они.

Лыков знал, что преступность здесь имеет свою специфику. Карманными кражами балуются мало, зато в большом ходу разбои. В горах никаких законов нет, правит тот, кто сильнее. Человеческая жизнь ценится очень дешево. Полиция старается не доводить дело до суда: слишком канительно. Преступников просто отстреливают, как волков. Зная это, они и не сдаются. А при случае платят властям той же монетой.