Андрей Добров - Резня на Сухаревском рынке

– Черт бы вас побрал! – сказал старик в сердцах и махнул лампой. – Входите. Но только девчонку я не пущу. Пусть остается здесь.

– Под дождем? – спросил Архипов. – Вам ее не жаль?

– Мария пройдет вместе с нами, – сказал Скопин. – Как свидетель.

– Свидетель чего? – усмехнулся старик.

– Неважно.

– Ну-ну! – Трегубов отошел внутрь, пропуская пришедших.

В дверях Скопин остановился и повернулся к квартальному.

– Идите спать, Михеев, дальше мы сами.

Квартальный отдал честь, потом погрозил коллекционеру кулаком и пошагал обратно к калитке.

– Пройдемте сразу наверх, – предложил Скопин.

Старик бросил ненавистный взгляд на Машу. Вслед за коллекционером они поднялись на второй этаж.

– Маша, где ваша комната? – спросил Скопин.

– Тут, – Маша указала на дверь.

– Откройте, – приказал Скопин старику.

Тот фыркнул и открыл дверь. Иван Федорович взял у Трегубова лампу и вошел внутрь.

– Маша, идите сюда, – позвал он.

Архипов увидел усмешку на плотно сжатых губах старика.

Когда Маша вошла в свою комнату, Скопин поднял лампу повыше, осветив голые стены. Комната была совершенно пуста, будто тут никто и не жил.

– Он все вынес, – сказала Маша горько.

– Да, – кивнул Скопин. – Похоже, старик подготовился. И не только тут.

Они вышли.

– Я же говорю, – издевательским тоном произнес Трегубов. – Нет у меня никакой племянницы. И не было. А эту девку я взял с улицы и содержал ее. А потом прогнал.

Маша закрыла лицо руками. Архипов издал такой звук, будто собирался выругаться.

– Ну хватит уже, – тихо сказал Скопин. – Надо и меру знать. Маша, где произошло ограбление?

Она указала на дверь хранилища.

– Откройте, – повернулся Скопин к Трегубову.

– А там и не заперто, – весело отозвался старик. – Сами откройте.

Скопин подошел к двери Хранилища и толкнул ее.

– И тут пусто, – сказал он.

– Может, в подвал перенес? Есть в доме подвал? – спросил Архипов у Маши.

Но Скопин покачал головой.

– Скажите, господин Трегубов, – обратился он к старику. – Было сегодня в вашем доме ограбление или нет?

– Нет, – ответил старик. – Не было.

– Понятно… То есть у вас все хорошо, никто в дом не проникал, ничего не унесли?

– Именно!

Скопин вздохнул:

– Никаких официальных заявлений в полицию вы делать, конечно, не будете?

– Не буду, – упрямо замотал головой старик.

Скопин пожал плечами:

– Тогда нам остается только извиниться за вторжение. Но прежде, чем мы уйдем, я прошу вас отдать Марии ее вещи. Или вы не против, чтобы она осталась?

– Нет у меня никаких ее вещей. И пусть катится на все четыре стороны! – крикнул старик, приободряясь. – И на вас я подам жалобу. Врываетесь среди ночи! Будите честного человека. Навязываете ему какую-то девку.

– Слушайте, вы! – вскипел Архипов, но Скопин поймал его за руку и сжал, приказывая замолчать.

– Хорошо, господин Трегубов, – сказал он спокойно. – Я вас понял. Просто хочу предупредить. Если вы мне сейчас солгали…

– То что? – спросил старик саркастически. – Убьете меня?

– Я сделаю так, что вы об этом сильно пожалеете, – ответил Скопин, глядя прямо в глаза старика.

Этот взгляд был сильным, тревожащим. Трегубов почувствовал, что перегнул палку, повышая голос на следователя. Но отступать он уже не мог. Михайла Фомич считал себя смертельно оскорбленным Машей. И всех ее защитников теперь тоже воспринимал как своих личных врагов. Он был уверен, что Маша с самого начала состояла в заговоре с целью его ограбить. И пока приказчик отвлекал Михайла Фомича поездкой к мнимой генеральше, она впустила в дом грабителей, а теперь разыграла из себя наивную дурочку, чтобы потом, разделив деньги от награбленного, пуститься во все тяжкие. В то, что полиция будет на его стороне и поможет найти награбленное, Трегубов совершенно не верил, поскольку уже имел опыт общения с подобной публикой несколько лет назад. Тогда, после посещения частного пристава, пришедшего с обходом квартала, он недосчитался пяти серебряных ложек из французского сервиза времен Людовика Четырнадцатого, купленного за триста рублей! И хотя грабители основательно подчистили много ценного из хранилища, Трегубов был уверен, что отыщет похищенное и сам. Надо было просто обратиться к Маркелу Антоновичу Тимофееву, помощнику управляющего Шереметьевской больницы, через руки которого частенько проходили многие занятные вещички самого темного происхождения, принесенные на Сухаревку. Конечно, Тимофеев потребует награду за возвращение коллекции – и немалую, но зато это будет надежно.

– Не пугайте меня, молодой человек, – сказал Трегубов. – Уходите и заберите с собой эту девку. Я хочу спать.

Возвращение в часть проходило в молчании. Архипов сидел прямо, играя желваками. Маша безучастно смотрела в окно, хватаясь за ременную петлю, когда карету сильно накреняло. Скопин смотрел на ее лицо, по которому пробегал свет фонарей.

– Надо было осмотреть подвал, – бросил Архипов, не глядя на Скопина.

– Зачем? – ответил Иван Федорович. – Дело заведено по факту избиения. При чем тут подвал? При чем тут коллекция Трегубова? Он никаких заявлений об ограблении не делал, так что и повода для обыска не имеется.

Молодой пристав зло посмотрел на него. Все-таки очень хорошо, что скоро будет реформа и таких, как Скопин, вышвырнут вон. Захара взбесило, что старик так нагло разговаривал со следователем. А Скопин, понимая, что его дурачат и что Трегубов нарочно скрыл следы преступления, безропотно соглашался и ничего не делал, прикрываясь буквой устаревшего закона. Вот он бы живо поставил старикашку на место! Эх, если бы Сыскной отдел в Москве уже был открыт! Провести бы обыск по всем тем правилам, которые он узнал в Петербурге! С понятыми, протоколом и экспертами, которые живо бы установили факт сокрытия следов. А еще проверить на отпечатки пальцев и – он покосился на колени девушки – на наличие следов крови на постельном белье! Ведь куда-то же он запрятал и матрас, и белье! Вряд ли успел сжечь – тогда в доме пахло бы паленой тканью!

– Не сердитесь вы так, – сказал Скопин. – Старикашка от нас никуда не уйдет. Прижмем мы его. Я же предупредил его: если соврал, то сильно об этом пожалеет. Я своих обещаний на ветер не бросаю.

Архипов с досадой пожал плечами. Слова! Все это просто слова!

– Маша, хотите, переночуйте у меня, – предложил Скопин. – Я живу недалеко от части, на Лазаревской улице.

Маша отрицательно покачала головой.

– Понимаю, – согласился Скопин. – У вас есть еще родственники в Москве?

– Нет.

– Тогда езжайте в часть, поспите там на лавке. А завтра я займусь вами. Выправим вам временные документы и определим куда-нибудь. Хорошо?