Николай Свечин - Фартовый город

Между тем речной путь самый дешевый, и никакие рельсы его не заменят. Дон – главная артерия юго-востока России. В 1861 году Волго-Донская железная дорога соединила две реки в самом узком месте, где расстояние между ними всего семьдесят верст. И волжские товары тоже хлынули через гирла за границу. Нагрузка на Дон выросла, но воды в нем больше не стало. А разработка рукавов в последний раз производилась при Петре Первом сто пятьдесят лет назад…

В результате в 1865 году был высочайше утвержден Комитет для очистки и содержания в исправности донских гирл. Задачами его были объявлены «расчистка гирл, поддержание их в удобном для прохода судов состоянии и наблюдение за самым проходом судов, в видах установления правильного в этом отношении порядка». В 1907 году деятельности комитета шел сорок третий год. Созданный почти без участия государства комитет являлся как бы общественным учреждением. Судохозяева и товаровладельцы платили ему гирловой сбор: первые по 1 рублю с каждой 1000 пудов грузовой вместительности, а вторые – по 5/16 процента со стоимости грузов. Сбор взимался на добровольной основе. На эти средства были закуплены ледокольный буксир, два колесных парохода, три паровых катера, паровая шлюпка и три землечерпальных машины. Машинам помогали землеотвозные шаланды, которые доставляли выбранный со дна грунт на берег. Восемь из них вмещали по десять кубических саженей земли, четыре – по тринадцать, и три самых больших – по двадцать кубических саженей.

Еще комитету принадлежали полицейско-лоцманский пост на острове Перебойный и маячное судно у входа в канал со стороны моря. На острове размещались метеостанция, телеграф, станция беспроволочного телеграфа системы профессора Попова, две створных башни, кузница, казарма и жилые помещения. В самом Ростове у железнодорожного моста стояла на приколе спусковая баржа, на которой вывешивали флаг. Он показывал обстановку в гирлах: белый – вода прибывает, красный – падает. Отсутствие флага означало, что вода держится на одном уровне. Три раза в день начальник поста сообщал телеграфом в Ростов промеры глубины судоходного канала. Для города это были важнейшие сведения: их тут же печатали в местных газетах, объявляли в порту и на бирже.

В центре города, на набережной комитету принадлежал двор с конторой, мастерскими и магазином. Учреждение вело большую деятельность и, в частности, содержало триста с лишним наемных работников. Это были экипажи судов, баканщики, сторожа-зимовщики, шаландеры, багермейстеры землечерпальных машин, фонарщики, масленщики и прочие необходимые люди. Отдельно шло руководство комитета, насчитывающее всего восемь человек; в него по должности помощника бухгалтера входил и покойный Корди.

Управляли комитетом выборные члены. Парамонов был избран от Ростовского-на-Дону комитета торговли и мануфактур. Еще имелись представители от таких же комитетов Нахичевани и Таганрога, от купечества, платящего гирловой сбор, и от судохозяев. Членом по назначению, без права голоса, состоял чиновник – инженер путей сообщения; он проверял, чтобы работы велись строго по утвержденным проектам. Реально в текущую деятельность Кузьмина и его канцелярии никто не вмешивался. Парамонов лишь подписывал важнейшие бумаги и представительствовал.

Алексей Николаевич потребовал показать ему платежную ведомость, а увидев ее, присвистнул. Ничего себе! Сам Роман Федорович получал в год четыре с половиной тысячи рублей, и это без наградных. Не каждый директор департамента в Петербурге мог похвастаться таким окладом. Начальник полицейско-лоцманского поста загребал две четыреста, да еще девятьсот рублей ему полагалось за гидрографические работы. Сам, что ли, глубины измерял? Капитаны и машинисты землечерпалок имели жалованье больше, чем у участкового пристава. Понаделали себе за счет сборов тепленькие местечки и сидят, подумал сыщик. Да еще приворовывают. С таких должностей по своей воле не уходят, значит, у них тут стачка. Секретарь, бухгалтер, даже последний шаландер – все должны быть в сговоре. И пришлому ревизору правды не скажут. Он пытался изучить отчеты, но голова сразу же заболела от обилия цифр. Прорефулировано 9242,85 кубической сажени грунта по объему в плотном теле… Что за тело такое? Горизонт поднят на высоту четырнадцать футов от нуля рейки Министерства путей сообщения, установленной у железнодорожного моста Владикавказской железной дороги… При чем здесь мост и что там за рейка? Коллежский советник отложил бумаги и спросил Кузьмина:

– В какую сумму оценивается имущество комитета?

– В один миллион сто шестьдесят тысяч рублей.

– Ого! Это все за счет гирлового сбора накоплено?

– Да. За сорок три года нашего существования собрано более семи миллионов.

Сыщик почувствовал, что он на верном пути. Семь миллионов! Да за такие деньжищи соблазнится даже святой. А купец Парамонов на святого не похож. Вишь, шахты у него с пароходами. У воды да не напиться?

– А сколько за год комитет получает гирлового сбора? – продолжил он расспросы.

– Когда как, – ответил управляющий хозяйством. – В прошлом и позапрошлом годах выходило по триста шестьдесят тысяч. Плюс мы еще брали кредиты от банков. Но сейчас цифры будут меньше.

– Это почему?

Кузьмин объяснил гостю особенности работы комитета на текущий год. Оказалось, что тот подрядился с городской управой Нахичевани углубить подходный канал к каменной набережной города. Это позволит местным торговцам грузить пароходы здесь, а не отсылать их в соседний Ростов. Пошлины и сборы пойдут в нахичеванскую казну, рабочие места тоже прибавятся.

– А гирла?

– Ну, мы поддерживаем проходы в допустимом состоянии. Почистим дно между десятым и двенадцатым фонарями Прямого канала и немного у Бубликова колена. Срежем Кумженский перекат. Но основные работы будут возле нахичеванской набережной. Вон, посмотрите в окно. Левее! Рефулер «Федор Солодов» уже вовсю трудится.

– Который рефулирует грунт? Что хоть означает это слово?

– Рефулером называется такой тип землечерпательной машины, которая передает выбранный грунт сразу на берег, через специальный рукав с транспортером внутри, – пояснил Кузьмин. – Очень удешевляет работы: не надо помещать его в землеотвозные шаланды. Но такая черпалка у нас только одна, две других обычные.

Сыщик поднялся:

– Последний вопрос, Роман Федорович. Какого мнения вы о покойном Корди? Долго ли он у вас работал и как у него складывались отношения с сослуживцами?

Управляющий развел руками:

– Жалко Аркадия Георгиевича, нет слов. И служил он честно. Никаких недоразумений никогда не было. Пять лет без нареканий, все чин чином… Не знаю, что на него нашло и почему он нас, добрых его товарищей, перед смертью оговорил. Увы, грех на нем.