Наталия Манухина - Наши люди в Шанхае

– Вот видишь, сколько всего интересного ты помнишь. А сколько вспомнишь еще, когда приедешь в Китай. Человеческая память имеет такую особенность – актуализироваться. Ты возвращаешься туда, где некогда бывал, видишь какие-то знакомые детали, предметы быта, и запускается механизм актуализации. Актуализируются твои воспоминания о событиях, произошедших в этих местах. Это потрясающе интересно, уверяю тебя. У нас получится незабываемая поездка. Не понимаю, почему ты отказываешься.

– Сережа, я тебя умоляю, чего тут непонятного? Не понимает он! Ты ведь не просто приглашаешь меня, поехать с тобой в Китай, ты ставишь мне определенное условие: прочитать доклад. А я боюсь! Боюсь, что не справлюсь, подведу тебя, опозорюсь сама…

– Ты не можешь опозориться, Наташечка. Не можешь по определению. И тем более не можешь подвести меня. Ты справишься. Я все продумал. Это совсем несложно.

– Несложно! – недоверчиво фыркнула я. – Тебя послушать, Алсуфьев, так все проще простого. И доклад прочитать несложно, и дорога с гостиницей оплачены. Не жизнь, а малина!

– Почти.

– Тогда скажи мне, пожалуйста, почему на вашей кафедре не нашлось ни одного желающего съездить в Пекин на таких условиях?

– Кто сказал тебе, что на кафедре не нашлось желающих? Желающие завсегда найдутся! На то они, так сказать, и желающие. Только, видишь ли, Наташечка, какая у нас складывается с этим докладом странная ситуевина. Старшие товарищи поехать не могут. Я говорил тебе уже, что доклад средненький, аспирантский, из тех докладов, которые пишутся для того, чтобы у аспиранта была еще одна публикация. Маститому ученому предстать перед зарубежными коллегами с докладом такого уровня просто несолидно. А аспиранты… Участие в международной научной конференции пусть даже и под чужим именем это позитивный опыт для любого молодого ученого. Не думаю, что кто-либо из аспирантов нашей кафедры откажется от счастливой возможности слетать в Пекин и поучаствовать в конференции. Просто им этого еще никто не предлагал.

Скажу тебе по секрету, Наташечка, этот доклад, доклад Юлии Разгон для пекинской конференции, написал я. Меня попросил об этом заведующий кафедрой. Думаю, что именно по этой причине он и согласился с твоей кандидатурой. Наш шеф – научный руководитель этой особы. У нее возникли какие-то там сложности то ли с написанием, то ли со временем, и он обратился за помощью ко мне. У меня со свободным временем, сама понимаешь, тоже напряженно, но отказывать шефу в силу ряда разных причин, я не стал. Старшие товарищи приказали, сама понимаешь… В общем, доклад для Разгон я написал, а когда узнал, что поехать она не сможет, то счел для себя возможным замолвить словечко о тебе. Завкафедрой в принципе не возражал. Теперь все зависит от тебя. От твоего согласия. Что скажешь?

– Не знаю.

– Наташечка, ну что значит «не знаю». Не зря же я так старался. И доклад для Разгон по ночам писал, и перед шефом прогибался. Я думал, ты обрадуешься. У нас должна получиться классная поездка. Три дня в Пекине, потом съездим в Шанхай. Побродим по городу, разыщем отель, в котором жили с родителями, вспомним молодость, так сказать. Билеты на поезд из Пекина в Шанхай я уже заказал, номера в отеле тоже. Соглашайся!

– Ты думаешь?

– Уверен, Наташечка. А хочешь, съездим в Циндао? Помнишь Циндао? Желтое море, парк с акациями, цикады стрекочут. У тебя была цикада. Помнишь? Она жила в маленькой-премаленькой бамбуковой клеточке. Ты с важным видом повсюду таскала с собой эту дурацкую муху. Я так тебе завидовал. Помнишь?

– Еще бы не помнить. Помню, конечно. Ты дразнил меня «Муха, муха-цокотуха, позолоченное брюхо». Только это было не в Циндао, а в Шанхае. Цикаду в клетке мне подарил лифтер в отеле.

– Вот, видишь, как здорово. Все-то ты помнишь. Ну что, Наташечка, едем?

– Не знаю, Сережа.

Юлия закончила разговор с матерью, отключила мобильный и с облегчением откинулась на подушки.

Что ж, пока все идет по плану. На кафедре благополучно проглотили наживку, поверили в историю с ее внезапной болезнью и госпитализацией.

В Китай вместо нее поедет кто-то другой. Уже хорошо.

Жаль, конечно, что накрылась халявная поездка за рубеж, ну да ничего не поделаешь, жизнь по-любому дороже.

Теперь надо сделать так, чтобы в эту немудреную сказочку поверил и недоверчивый, подозревающий всех и вся Леонид Левандовский.

А для этого ей надо еще подумать. Хорошенько подумать!

Юля не сомневалась, что у нее все получится. Она найдет достойный способ выпутаться из этой патовой ситуации.

Не из таких выпутывалась!

Нужно только выиграть время. Всего-навсего, каких-то несколько дней.

Поэтому она и лежит сейчас здесь, в отдельной палате хозрасчетного отделения одной из лучших больниц Петербурга.

Хочешь жить – умей вертеться.

На самом деле Юля попала в больницу не с «острым животом», как велела матери сообщить на кафедру, а легла на обследование.

Обычное медицинское обследование, которое должен проходить каждый гражданин, мало-мальски интересующийся состоянием своего здоровья. А Юлиана о себе любимой заботилась и диспансеризацию проходила ежегодно. Только вот на этот раз Юлечка предпочла стандартному обследованию в родной академической поликлинике стационар.

Она с удовлетворением оглядела свою палату-люкс. Чисто, просторно, уютно, никаких тебе жутких больничных запахов. Вежливый квалифицированный медицинский персонал и новейшее оборудование.

Правда, обойдется ей такая диспансеризация в копеечку.

Ну, да оно того стоит!

За свою жизнь Юля не раз прибегала к услугам этого отделения и знала, что соблюдение анонимности ей гарантировано.

Справок о здоровье пациентов хозрасчетного отделения медперсонал «Справочного» в Михайловской больнице не дает. Никакой информации. Никому.

Ни родственникам, ни знакомым. Ни по телефону, ни лично.

Таковы правила.

Узнать что-либо о пациенте хозрасчетного отделения можно только у заведующего этим самым хозрасчетным отделением и только с согласия самого пациента.

И это для нее сейчас главное. Вся информация, а вернее, дезинформация о ее, Юлечкином, состоянии здоровья – только с ее собственного, Юлечкиного, ведома.

Левандовский должен поверить в эту неожиданную болезнь и госпитализацию. Должен! Иначе ей кранты.

Трындец котенку, не будет больше плакать!

Да, она согласилась помочь своему любовнику. Пообещала, что убьет Алсуфьева.

Ну и что?!

А вы бы на ее месте не согласились?!!!

То-то и оно!

Разве у нее был выбор?

Не было у нее выбора. Не было!

Мысль о том, что можно не соглашаться, даже не посетила расчетливую головку прагматично-циничной аспирантки Юлианы Сергеевны Разгон.