Марина Белова - Коварная рыбка фугу

Далеко я уйти не успела. По коридору шел Кирилл, один из наших официантов. Его я и направила в зал.

– Ага! Явился! – воскликнула Сима.

Однако слова предназначались не Кириллу. В зале появился полный мужчина в годах, однако жена Емельянова обращалась к нему так, будто тот был мальчишкой:

– Где ты ходишь, Платон?

– Простите, задержался в типографии. Серафима Львовна, вы мне поможете разложить на столе карточки с фамилиями?

– Я? Еще чего! Чем ты вчера слушал? Степанов не должен сидеть рядом с Ермолаевым. У них давняя ссора. Коршуновых отсади подальше от Петровых. Они теперь в разных политических партиях. Аркадий Яковлевич терпеть не может Ларису Дмитриевну, первую сплетницу. Посади их по одну сторону, но на разных концах стола, чтобы они друг друга не видели.

Слушая Серафиму Львовну, у меня промелькнула мысль, что здесь соберутся не друзья виновника торжества, а его враги, злопыхатели и завистники.

– Тетю Егора Кондратьевича посади рядом с Лавровым – он ей не даст скучать. Да не рядом с нами, а в конце стола. У меня от этого Лаврова уши болят, – продолжала напутствовать Платона Сима. Вдруг тон ее резко изменился. Голос стал медово-сладким и бархатно-нежным. – Здравствуйте, Олег Григорьевич! Безумно рады вас видеть, – заворковала она.

К Емельянову слоновьей походкой направлялся толстяк – первый гость. Казалось, Симу он даже не заметил.

– Здорово, дружище. Еще годик накапало? Ну поздравляю. Молодцом выглядишь. Так держать. – Толстяк полез в карман широченного пиджака, достал продолговатый футляр и вручил его Егору Кондратьевичу.

– Спасибо, Олег Григорьевич, – растроганно поблагодарил Емельянов, передавая коробочку жене.

Симочка тут же вскрыла футляр и завизжала от восторга:

– Какая прелесть!

Далее мужчины крепко обнялись, а Сима с кислым выражением лица положила футляр в свою сумочку. Полагаю, в футляре находилась ручка с золотым пером, сотая в арсенале Емельянова.

Гости стали прибывать один за другим. В основном это были солидные мужчины и дамы пенсионного возраста, обвешенные с ног до головы золотом и брильянтами. Я опять поймала себя на мысли, что Емельянову следовало бы заказать банкет в другом ресторане. У нас специфическое заведение. К нам приходят поесть экзотику, а люди старшего поколения, как правило, предпочитает традиционную европейскую кухню. Трудно предположить, что все гости разделяют увлечение Емельянова японскими деликатесами. Мои родители, например, ни за что не станут есть сырую рыбу, даже если им скажут, что ее пять минут назад выловили в море. Любая рыба или мясо, по мнению моей мамы, должна пройти хорошую термическую обработку – только так можно уберечь свой организм от паразитов.

Егору Кондратьевичу дарили громадные букеты цветов, фарфоровые вазы, сервизы, судя по коробкам, и бытовую технику. Думаю, все это у Емельяновых было, однако никто из гостей при мне не сунул имениннику конверт с деньгами. Уж чего-чего, а денег у Егора Кузьмича было с избытком.

В коридоре промелькнул Катин силуэт. Я позвала ее к себе. Мы так увлеклись рассматриванием гостей, что не заметили, как к нам присоединился Дима.

– Ну, как вам гости? – поинтересовался он.

– Солидные тетечки и дядечки, – отметила я. – Соратники по партии?

– В прошлом? Скорей всего, да. Вон тот толстяк владеет швейным комбинатом. Говорит, что костюмы в Германии продает. А та дама – хозяйка птицефабрики. Мужчина, который стоит слева от Емельянова, директор концертного зала. У всех этих людей стартовый капитал – связи.

– Дима, откуда ты всех этих людей знаешь? – удивилась я осведомленности Полянского.

– Ну, вообще-то, мой папа тоже, – замялся Димка, – из этих, из «бывших». В свое время был начальником управления торговли.

– Круто!

– Еще как! Фирменные джинсы, кроссовки «Адидас»… Я из «Артека» годами не вылезал, – с ностальгией в голосе сообщил Дмитрий. При этом он не хвастался, а констатировал факт – с детством ему повезло.

Катя хмыкнула и с затаенной завистью посмотрела на Диму. Мне почему-то стало неловко за Катю. Дима – нормальный парень, и он не виноват, что его родители могли послать сына в «Артек», а у Катиных родителей не было такой возможности.

– А твоего папу Емельянов тоже пригласил на свой день рождения? – спросила я.

– Приглашал, но папа на отдыхе в Карловых Варах.

Я, конечно же, знала, что Димкин отец – владелец сети ресторанов восточной кухни, но видеть его пока мне не доводилось. Петр Максимович настолько хорошо организовал работу своей ресторанной сети и так подобрал кадры, что машина крутилась без его участия. Димку он сунул заместителем директора «Кабуки» потому, что это лучший ресторан в его империи, а еще у нашего Андрея Михайловича не забалуешь. Сын хозяина, не сын хозяина – Андрею Михайловичу все равно, отлынивать от работы он никому не даст. На это и рассчитывал Петр Максимович, зная о том, что его сын – разгильдяй, да еще какой!

Прошло полтора часа. Ничего особенного в зале не происходило. Гости ели, пили и из-за стола не поднимались. Для проведения праздника был приглашен тамада. Тосты сыпались один за другим: за былые заслуги, за нынешние успехи, за здоровье, за семейное счастье и благополучие. Все чинно, достойно и немного скучно. Пили много, а закусывали слабо, наверное, потому что все блюда были исключительно японскими – таково было желание именинника. Суши и роллы особого интереса у приглашенных не вызывали. Собравшийся народ был воспитан на других деликатесах. Увы, на столе не было ни салата оливье, ни селедки под шубой, ни заливного. Соленая семга – только в суши. Кто-то откровенно скучал, ждал, что принесут что-то еще. Кто-то ковырял рис, пытаясь достать начинку из роллов. Была еще одна проблема: многие гости не умели пользоваться палочками, но вилки ножи им никто не предложил. Попросить же приборы они стеснялись. Именинника это забавляло. Похоже, ему даже нравилось, что гости сидят голодные, в то время когда столы ломятся от еды.

– Происходящее напоминает басню «Лиса и журавель». Твой Емельянов издевается над присутствующими, – сказала Катя, повернув к Диме лицо.

– Почему мой? – обиделся Дима, не понимая, чем вызвано Катино раздражение.

Зато я Катю очень даже понимала. Она отпахала целый рабочий день, а уйти, в отличие от меня, не могла. Даже уединиться в своем кабинете ей дали. Чтобы в него попасть, Кате надо было пройти через кухню, а там заперся японец. Единственно, что ей разрешили, так это зайти туда на секундочку, чтобы сменить обувь на более удобную.

– Твой же папочка с ним знаком. Все партийные работники знали друг друга, – пояснила Катя.

– И что с того?! – удивился Катиной агрессивности Дима. – Мой папа со всеми поддерживает хорошие отношения.