Галина Куликова - Не верь глазам своим или Фантом ручной сборки

– Нужна, – с опаской ответила Инга.

– Тогда че? – переспросил он и побряцал дешевой цепью, пристегнутой к штанам. – Пойдем, че ли?

– Куда? – спросила Инга, сразу, впрочем, догадавшись – куда. – Я не это. Я, видите ли, просто женщина. Без определенных намерений.

– А че ты тогда тут встала, на проходе? – Парень немедленно обозлился и как-то весь подобрался. – Стоит, понимаешь, улыбается!

– У меня сегодня хороший день, – нервно хихикнула она. – Все ладится, все задается! Чего бы не постоять, не поулыбаться?

– У, старая дура! – рявкнул молодой человек и вихляющей походкой пошел прочь.

Инга воровато огляделась по сторонам – не слышал ли кто, как ее обозвали? И тоже направилась к выходу – притягивать счастливые случайности. На улице уже стемнело, хотя людей было много и машин тоже – лаковыми тенями они скользили по шоссе. Возле тротуара собаками ворчали частные такси с горящими фарами, похожими на голодные глаза. Выйдя из подземного перехода, Инга краешком сознания зацепила автомобиль, ткнувшийся носом в бордюрный камень. Из него выбрался высокий мужчина – расстегнутый плащ и клетчатый пиджак под ним.

По инерции Инга сделала несколько шагов и резко обернулась. Незнакомец ступил на тротуар и двинулся вперед. Было в нем что-то ужасно знакомое и при этом – невероятное, невозможное! Трясущимися руками Инга достала из пакета журнал и поднесла его к глазам. Вот он, Игорь Гладышевский, в своем любимом клетчатом пиджаке, который был для него чем-то вроде визитной карточки. У этого типа под плащом тоже клетчатый пиджак, который, вероятно, и сбил ее с толку. Глупость, вот и все. Гладышевский погиб десять лет назад.

В этот миг ветер рванул с такой силой, что вздрогнула вся улица. Завизжали женщины, у которых с голов послетали шляпки и беретки, засмеялись побежавшие за ними мужчины. Инга подняла воротник плаща и поймала в фокус человека в клетчатом пиджаке, который уходил вниз по улице. «Я грежу», – подумала она и поняла: следует во что бы то ни стало заглянуть незнакомцу в лицо.

Она припустила бегом, стараясь не потерять из виду его прямую спину. Он был так похож на покойного! Всем – ростом, походкой, посадкой головы… Аж мурашки по спине.

Уж Гладышевского-то она ни с кем не спутает! Она знает его как облупленного: многие фильмы смотрела по двадцать, пятьдесят; сто раз. Его вся страна знает в лицо. Конечно, глупо бежать за незнакомцем. И все-таки она побежала.

С крыши торгового комплекса, неподалеку от того места, где недавно стояла Инга, сорвался кусок пластика и рухнул вниз, сбив с ног какую-то гражданку в светлом пальто. Гражданка осталась жива, но полетела на землю вверх тормашками – взметнулись высокие каблуки на коротких толстых ножках и сумочка на длинном ремне.

– Ах, зараза! – закричала потерпевшая, которую немедленно облепили желающие протянуть руку помощи. Они подняли ее, отряхнули и теперь сочувственно слушали. – Безобразие! Кто отвечает за это все? Кто положил эту дрянь на крышу?! Если бы она упала ребром, меня разрубило бы пополам!

Кричала и возмущалась Агния Матвеева, главный режиссер театральной студии «Коломбина», которая устроилась в кривом переулке неподалеку от метро. Студия считалась модной, о ней писали, и поэтому главреж мнила себя современной властительницей дум. Один из ее ведущих актеров недавно со скандалом уволился, обезглавив несколько спектаклей. И Агния решила взять на его место кого-нибудь менее амбициозного, а значит, молодого и неизвестного. Скроить звезду под себя. Доказать, что гений режиссера и его же авторитет могут сделать больше, чем какие-то там природные данные.

В переулке Агнию уже ждали. До сих пор она была точна, словно баллистическая ракета – всегда попадала в цель в нужное время.

– Ровно в восемь она повернет за угол! – торопливо говорил помреж Витя Стоцкий своему приятелю Алику Грибовскому, которого прочил на место звезды. – Все знают, что Агнию надо чем-то поразить, потрясти. Поэтому один из претендентов, может быть, ты его знаешь, это Миша Цук, сидит в засаде за мусорными баками. Он хочет поймать ее по дороге к студии и выступить с сольным номером. Не знаю с каким, но ему сказали, что будут ставить мюзикл. Помни: Агния неравнодушна к импровизациям, поэтому ты не должен позволить Мише Цуку быть первым. Ты обязан потрясти ее раньше его. Начинай сразу, как только она появится в поле твоего зрения.

– А как я ее узнаю?

– Дурак, ты видишь, в переулке никого нет! Кого сюда понесет в такое время? Да и вообще это неважно. Главное, что тебе нужно запомнить: женщина, которая повернет за угол в двадцать ноль-ноль, и есть Агния.

– А Смердяев тоже здесь? – спросил слегка заторможенный Алик Грибовский, будущая звезда.

– Смердяев торчит у главного входа в студию, о тебе и о Цуке он ничего не знает. Репетировал Сирано де Бержерака. Младенец. Кстати, чем ты-то собираешься ее поразить?

– Страстью, – робко ответил Алик. – Неземной.

– Хорошо, и не бойся переборщить. Будь напористым, она уважает тех, кто не сдается. Миша Цук тоже в курсе, так что не упусти свой шанс.

Между тем Агния Матвеева стояла все на том же месте и пыталась крохотным носовым платком отчистить себя от грязи, завывая на весь квартал.

А Инга преследовала незнакомца. Он шел быстро, чуть наклонив голову, и все теснее прижимался к стенам домов. Расстояние между ними стремительно уменьшалось, и Инга думала, что вот-вот поравняется с ним. В этот момент он резко свернул ко входу в переулок и оглянулся назад. Фонарь выплеснул на него ведерко грязного электрического света, и Инга застыла как вкопанная.

Это был Гладышевский, точно. Его губы, лоб, широкие ноздри, взгляд исподлобья… Он сделал несколько шагов и исчез за углом. Некоторое время Инга стояла неподвижно, пытаясь обуздать изумление. Может быть, броситься за актером, схватить его за рукав, заставить заговорить? Однако она не бросилась, а на цыпочках двинулась в том же самом направлении. Интересно, куда он? Странный какой-то переулок – полутемный, неуютный, в таком может случиться все что угодно.

Инга поглядела на часы – ровно восемь. Она сделала глубокий вдох и решительно завернула за угол. Стены старых домов были глухими и казались облитыми густой шоколадной глазурью. Из этой глазури неожиданно вылепился молодой человек с широкими плечами и большой лобастой головой. Подошел, остановился и поглядел на Ингу в упор. Глаза у него оказались лютыми.

– Тебя я ждал всю жизнь! – неожиданно заявил он с невероятной страстностью. – Душа моя трепещет.

Инга отпрыгнула от него, как собака от ежа, и крикнула:

– Что это вы?!

– Страсть, словно океан, меня накрыла, – продолжал Алик Грибовский, втайне смущенный столь бурной реакцией режиссерши.