Галина Куликова - Теорема счастья, или Сумасшедший домик в деревне

Полина возражала.

– А если оно залетело ко мне в спальню? – вскрикнула она и схватила его цепкими пальцами за рукав футболки.

Никифоров поглядел на нее с подозрением. Не хочет ли она затащить его в постель прямо сейчас? Сначала скажет – зайдите вы первый, потом – обнимите меня, мне страшно, после – полежите рядышком…

– Когда я побежала за помощью, наверху что-то упало!

– Побежала за помощью, – пробормотал Никифоров. – Вот оно что. А куда делась ваша подруга?

– Кузина, – поправила Полина, выбивая зубами «Ча-ча-ча». – Люда. Это ее дом, ее и мужа.

– Вашего? – тотчас спросил Никифоров.

– Почему моего? – нахмурилась Полина. – Как вы себе это представляете? Мой муж и моя кузина вместе купили дом?

– Мало ли! – пожал тот плечами, досадуя, что вопрос сорвался у него с языка.

– У меня нет мужа, – добавила Полина.

– Я почему-то так и подумал, – соврал Никифоров.

Сначала-то он был уверен, что у нее обязательно должен быть муж. Впрочем, она ведь говорила что-то по поводу того, что копит деньги на пижаму. Одно другому явно противоречит. Даже самый задрипанный муж способен купить жене что-нибудь более достойное, чем приютский гарнитур.

На самом деле Полина была одинокой и бедной, словно церковная мышь. Последние пять лет она работала в подмосковном доме престарелых «девушкой на все руки» и одновременно училась на заочном отделении педагогического института. Она исступленно мечтала о том времени, когда получит диплом и будет вести уроки в школе, и получать свою маленькую, но очень престижную – учительскую! – зарплату.

Недавно ни с того ни с сего ей позвонила тетя Муся, о самом существовании которой Полина успела забыть. Муся была не родная тетя, а троюродная или даже четвероюродная, и, с тех пор как похоронили маму, не давала о себе знать. Она сообщила, что умер один из Полининых прадедушек, что на его похороны съедутся все родственники, и она тоже должна явиться. Тетя так и сказала: «должна явиться», как будто Полина была новобранцем и ее вызывают принимать присягу. Полина в глаза не видела ни одного своего родственника. Раздираемая любопытством, она отправилась проводить в последний путь прадедушку и там же, на похоронах, встретилась со своей кузиной Людой Анохиной, с которой не виделась с детства. Люда и ее муж Максим, оба врачи, работали в большой подмосковной клинике.

– Хочешь, я устрою тебя к нам в регистратуру? – предложила кузина. – Деньги, правда, не ахти, зато работа не пыльная. Это не то что со стариками возиться.

– Но мне ездить далеко! – возразила Полина.

– Поживешь у нас. А что? Мы недавно дом купили неподалеку от клиники. Надоело мотаться из Москвы туда-сюда. Макс грозится все перестроить, но когда еще начнет!

Так Полина, совершенно неожиданно для себя, оказалась одна в только что купленном доме. Через две недели она должна была приступить к работе на новом месте. Пока же Максим уехал на научную конференцию в Париж, а Люда бросила все и отправилась отдыхать, оставив Полину «на хозяйстве». Полина осталась с восторгом, с удовольствием! Это была новая жизнь, которая открывала перед ней невиданные доселе горизонты. И кто мог предположить, что в первую же ночь случится невероятное и в саду появится привидение?

– Если хотите, оставайтесь внизу, – предложил Никифоров, поднимаясь по лестнице и топая при этом, как бегемот.

– Нет, я с вами! Вдруг оно спустилось вниз и сидит где-нибудь?

– Где оно может сидеть? В кресле у камина?

Полина молча побежала за ним наверх. В ее комнате, кроме спального места и зеркала на стене, ничего не было. Никифоров включил свет, встал на четвереньки, заглянул под кровать, тотчас поднялся и сообщил:

– Его нет.

– Может быть, оно в ванной? – предположила Полина.

– Вы уверены, что вам не приснилось?

– По-вашему, я дура?

Никифоров на этот провокационный вопрос решил не отвечать.

– Иногда людям снятся такие яркие сны, что они принимают их за явь.

– Только не я, – твердо сказала Полина. – Я по двадцать пять раз за ночь встаю к старикам. И уж как-нибудь могу отличить сон от яви.

«Какова штучка! – подумал Никифоров. – Только что вопила на всю деревню, а теперь вон как заговорила! Не-е-ет, пора сматываться». Для очистки совести он обошел заодно первый этаж и убрался восвояси, хотя по лицу рыжей нахалки видел, что она судорожно изобретает способы оставить его при себе. Однако фантазии ей не хватило, и Никифоров удалился, насвистывая и помахивая фонарем.

Остаток ночи Полина бодрствовала. Она включила повсюду свет и принялась приводить дом в порядок, распевая во все горло песни и поминутно выглядывая в окна. Только утром, когда рассвело, она провалилась в сон и проспала до полудня. Есть хотелось так, что она готова была проглотить подошву. «В таком большом поселке наверняка должен быть магазин», – решила она, взяла сумку и отправилась на улицу. Вчера они с Людой как-то не продумали вопрос питания, но Полина решила, что справится с этим сама.

В саду соседнего дома, не никифоровского, а того, над которым ночью пролетало привидение, копошился мужчина лет шестидесяти в панаме. У него были командирские усы с лихо загнутыми вверх кончиками и маленькие хитрые глазки.

– Здрась-сьте! – сказала Полина и ногой захлопнула за собой дверь.

– Здрасьте, здрасьте! – громко поздоровался тот и, распрямив спину, посмотрел на нее, приложив ладонь козырьком ко лбу. – Вселились, значит?

– Вселились, – поддакнула Полина. – А магазин тут у вас далеко?

– Минут за двадцать доберетесь.

За двадцать, так за двадцать – решила она и вышла на дорогу. Оглянулась и увидела, что усатый снова занялся своей клумбой. Никифорова на улице не было, хотя Полина изо всех сил косила глазом в сторону его участка. Она двинулась вперед, но преодолела не слишком большое расстояние, когда заметила человека, который шел ей навстречу с вязанкой хвороста на плече. Чем ближе он подходил, тем медленнее шла Полина. Это был тот самый тип, с которым она только что познакомилась. В панаме, с командирскими усами и все такое.

– Здрась-сьте! – сглотнув, сказала Полина, когда сосед поравнялся с ней.

– Здрасьте, здрасьте! – бодро ответил тот во второй раз и широко улыбнулся.

Она глупо моргнула, развернулась и провожала его глазами до тех пор, пока он не вошел в калитку своего дома. Потом бросилась назад и принялась ломиться к Никифорову.

Тот не сразу открыл дверь, а когда открыл, оказалось, что он еще толком не проснулся.

– Что? Кто? – бормотал он, щурясь от яркого света. Потом узнал Полину и немедленно разъярился. – Я ведь запретил вам являться!

– Послушайте! – у нее был такой радостно-удивленный вид, как будто она, наконец, поняла, что такое пропозициональная формула. – Привидение живет в соседнем доме! Я только что с ним разговаривала!