Николай Леонов - Криминальная мистика

Тамара Федоровна, тоже окинув взглядом стены, пояснила, что когда-то в школе Артем связался с так называемыми «готами» и года три все свое свободное время проводил в их компании. Картины, обладая неплохими художественными дарованиями, написал он сам. Да и «идолы» тоже были его рук делом. Чтобы оторвать Артема от «гробопоклонников», как называл «готов» Евгений Перлинов, он купил сыну новый, самый лучший компьютер. Тот и впрямь с «готами» вскоре расстался. Но, как говорится, из огня да в полымя – целиком ушел в виртуальный мир Интернета, забыв обо всем сущем.

– Артем! – строго окликнула внука Тамара Федоровна. – Может, хоть на минуту оторвешься? Видишь, что к тебе пришли?

– Да вижу… – кивнул тот, лишь слегка покосившись в ее сторону. – Ну и что?

– Ты хотя бы помнишь, что твой отец пропал без вести? – с осуждением в голосе спросила Тамара Федоровна. – Или ты об этом уже забыл?

– Помню, помню… – поморщился тот. – Что дальше?

С трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться, женщина старалась говорить как можно спокойнее:

– Вот человек из милиции… Или как там теперь? Полиции. Хочет расспросить тебя – может быть, ты в курсе, где он сейчас? Может быть, он как-то обмолвился о том, куда собирается ехать, или что-то еще говорил? Артем! Неужели тебе безразлично, что произошло с отцом? С твоим отцом!

– Нет… И что? – Все так же тупо таращась в монитор, Артем говорил голосом робота.

– Ну, вот, видите? Ему на все наплевать, – всхлипнула Тамара Федоровна. – Идемте к прислуге… А этот – уже все. Считай, нет человека. Что ни скажи – в ответ только и слышишь это бессмысленное «Бы-бы-бы! Бы-бы-бы!» Господи, кто их только придумал, эти компьютеры? За что нам такое наказание? Когда Артемка родился, Женя так радовался! Он и рос-то мальчишкой живым, подвижным. Но вот Маришке взбрело в голову, что без компьютера сын вырастет необразованным. В девяносто седьмом купили по той поре самый лучший. И – все! Ребенка как подменили.

– А врачам показать его не пробовали? – спросил Крячко, шагая следом за ней.

– Пробовали… – безнадежно отмахнулась Тамара Федоровна. – Кого только не привозили! Иные, только глянув на него, сразу же разводили руками, мол, с этим уже ничего не поделаешь…

Они спустились на первый этаж и, пройдя через холл, оказались в коридоре, в который открывались несколько дверей. Тамара Федоровна пояснила, что это – комнаты прислуги. Жилье у всех имеется, но если кто не хочет мотаться взад-вперед, он может проживать здесь постоянно.

– Из обслуги по дому у нас сейчас работает всего несколько человек. Дворецкого вы уже видели. Есть еще повар, Люба Шубина. Есть охранники, которые дежурят по очереди. Они же по совместительству занимаются и мелким ремонтом. Дворник, он же садовник – приходящий. Раньше в дальней комнате проживала гувернантка, которая занималась с Артемом. Но Марианна, уж не знаю с чего, приревновала к ней Евгения. Та обиделась и ушла. А мужчину-гувернера брать не стали из-за Илоны. Ну, я уже говорила, что Илонка – это оторви да выбрось. Вот, на территории сейчас дежурит Дима Волков. Отличный работник, хороший семьянин… Час назад, еще до вашего приезда, давала Илонке разгон. Он пришел ко мне и говорит: «У Илоны опять заскок!» Встретила его где-то в саду, повисла на шее, стала срывать с себя одежду…

– Ну, так выдайте ее замуж… – пожал плечами Стас. – При ее приданом женихов найдется в достатке.

– Не хочет! – горько рассмеялась Тамара Федоровна. – Кричит: «На фиг нужно! Я хочу свободной любви!» Тоже возили к психиатрам. Без толку… Ну, идемте к Любе. – Она постучала в дверь и, услышав «Войдите!», кивнула Станиславу: – Прошу!

Повар Люба оказалась особой лет тридцати пяти, несколько полноватой, с коротко остриженными темными волосами, к тому же замкнутой и неразговорчивой. На вопрос Крячко о том, что она могла бы сказать об исчезновении хозяина дома, Люба долго думала, глядя куда-то в угол, и, наконец, как бы собравшись с мыслями, заговорила, пожимая плечами:

– Ну, я толком-то вряд ли что могу знать про Евгения Андреевича… Но вот с людьми говорила, и Тося – она поваром у соседей работает, мы с ней в продуктовом магазине разговаривали – от людей слышала, что в наших местах завелась чупакабра. Ну, этого зверя по телевизору уже показали. Видели, да? Это, говорят, помесь свиньи, собаки и кенгуру. У нее огромные клыки, и она питается только кровью. Я вот и подумала, что это, наверное, так и есть – на Евгения Андреевича и его хлопцев чупакабры напали! – Заговорив о чупакабрах, она преобразилась – в ее голосе зазвучали нотки некоего мистического воодушевления, глаза заблестели, руки начали энергично жестикулировать.

– Хм… – никак не разделяя настроений Любы, с сомнением пожал плечами Крячко. – Мужики-то находились в машине, да, скорее всего, и ехали очень быстро. Как и кто на них мог напасть?

– О-о-о, вы не знаете, что это за создания! – Повариха при этих словах даже подалась вперед. – Они необычайно сообразительны и даже умны, почти как человек. А еще они обладают экстрасенсорными способностями. Могут на расстоянии мысленно приказать остановиться, усыпить, а потом, ворвавшись в кабину, сделать свое страшное дело. Хотя… Я изо всех сил надеюсь, что все они – и Евгений Андреевич, и ребята – живы и здоровы.

– Ну, спасибо за… гм-гм… ценную информацию. – Поняв, что чего-то более реального и существенного уже не услышит, Стас поднялся со стула. – До свидания…

Выйдя с Тамарой Федоровной из дома и проследовав в прекрасно ухоженный фруктовый сад, вздымающий к небу уже лишенные летнего зеленого убранства ветви яблонь, груш, абрикосов и прочего фруктового великолепия, он увидел пожилого мужчину, в общем-то, можно сказать, деда, который обвязывал стволы деревьев специальными защитными «фартуками» из какой-то синтетики. Ярко-синяя ткань издавала резкий химический запах, судя по всему, призванный отпугивать мышей, которые в зимнюю пору имеют обыкновение повреждать стволы деревьев.

Дед, назвавшийся Павлом Васильевичем, о случившемся с хозяином был наслышан и, посожалев о том, что с таким замечательным мужиком, каким, по его мнению, является Евгений Перлинов, могло случиться нечто нехорошее, тем не менее высказал уверенность, что тот в данный момент жив и здоров.

– Простите, а на чем основывается ваша уверенность? – поинтересовался Станислав.

Снисходительно улыбнувшись, Павел Васильевич доверительно пояснил:

– А мне яблоньки рассказали. Это же святое, райское дерево. А всякое дерево – живое, оно тоже все ощущает, слышит, понимает, и в чем-то даже лучше, чем мы. Про Евгения Андреевича я спросил вон ту яблоньку. Он ее сам посадил, значит, между ними есть, как это говорят, астральная связь. Взял за ветку и спросил: «Жив ли твой хозяин?» И чувствую, в руку как будто теплом отдало. Значит, жив. Если бы умер, холод почувствовал бы.