Андрей Константинов - Пиррова победа

– Абсолютно с вами согласен.

– Тогда готовьте с Кульчицким соответствующие бумаги и засылайте в кадры. Чтобы хотя бы с октября ей начала капать лишняя копеечка. С этим всё. Теперь второе. Я знаю твое отношение к подобного рода посиделкам, ну да ничего не поделаешь. Так что давай, собирайся.

– Куда?

– Сейчас мы с тобой должны…

На столе у полковника зазвонил один из трех телефонных аппаратов. Жмых одновременно и поморщился, и подсобрался, так как о своем существовании сейчас напомнил телефон прямой. Тот, который «оттуда». Из Главка.

– Слушаю… Утро доброе, Владислав Юрьевич!.. Да… Так… Секундочку… Есть, записываю… Как-как? Цыганкова?.. – Среагировав на последнюю фразу, Андрей заметно напрягся. – Есть… Что? Какой газеты?.. Есть, записал. И что от нас требуется?.. Понял… А может, разумнее подключить районное управление? У нас сейчас в работе довольно много… Понял… Есть… Есть доложить через неделю… Что?.. Да-да, конечно. Прямо сейчас и выезжаем… Да. Я и мой заместитель по оперативной работе… Хорошо, всего доброго. – Жмых сначала аккуратно возвратил трубку на исходную и только после этого дал волю эмоциям. Нехорошим эмоциям. – Твою мать!

– У нас проблемы?

– Хуже! У нас новый клиент. Вернее, клиентка. Протеже самого начальника Главка, – полковник заглянул в блокнот с записями, – Мария Цыганкова, корреспондент газеты «Явка с повинной». У-у! Ненавижу журналистов!

– Ай да Лев Цыганов! Ай да сукин сын! – одобрительно произнес Мешок, чуть улыбнувшись.

– А при чем здесь какой-то Лев Цыганов?

– «Лев Цыганов» – это творческий псевдоним Маши Цыганковой.

– Так ты что, в курсе этой темы? – возмутился Жмых.

– Скажем так, в общих чертах.

Кровь бросилась полковнику в лицо:

– Андрей! Какого черта?! Почему я всегда всё узнаю только в самый последний момент?!!..

– Пал Андреич, я…

– Дерево ту́я!!! Значит, так, мистер Всезнайка! Господин-товарищ-барин Пиотровский поручил нам в недельный срок провести проверку реальности угроз в адрес госпожи Цыганковой и о результатах этой проверки доложить ему лично. Задача ясна?

– Яснее некуда.

– Прекрасно. Значит, через пять дней доложишь персонально мне!

– Выходной день.

– Что?!

– Я говорю: через пять дней означает в субботу.

– Значит, будешь докладывать в субботу! Всё! Иди, собирайся: через пять минут выезжаем. И не забудь рабочий блокнот!

– Не понял? Куда выезжаем-то?

– Через сорок минут в Главке экстренное совещание руководящего состава всех подразделений ГУВД. Явка строго обязательна.

– Интересно: и почему я всегда всё узнаю только в самый последний момент? – не удержавшись, подпустил язвы Андрей.

– Майор Мешечко!

– Я! – молодцевато подскочил Мешок.

– А ну отставить глумление над начальством!

– Есть отставить глумление! Я извиняюсь, Пал Андреич, но в чем экстренность-то?

– В связи с единственной публичной гастролью генерал-майора Ширяева, прибывшего на прошлой неделе в Питер с инспекторской проверкой.

– Понятно. Сеанс магии с последующим разоблачением…

…Выйдя из кабинета начальника, Андрей столкнулся в коридоре с Наташей. Похоже, встреча не была случайной: она явно дожидалась его, чтобы поговорить тет-а-тет, без посторонних ушей.

– Андрей Иванович! Вот! – Северова, старательно смотря куда-то в сторону, протянула листок формата А4 с наколоченным текстом.

– Что это?

– Заявление, у меня еще две недели от отпуска остались. Помните, вы обещали: сразу после Холина? – сухо пояснила Наташа.

Мешок пробежал глазами бумагу.

– А почему именно с сегодняшнего числа? Целый день, считай, теряешь. Может, хотя бы с завтрашнего?

– Нет. Именно с сегодняшнего.

– Как скажешь, – равнодушно пожал плечами Андрей, достал ручку и, подписав в положенном месте, придал бумаге статус официальной. – Раз такое дело, вот тебе дембельский аккорд: собери в один файл и распечатай все материалы журналистки Марии Цыганковой за последние… э-э… ну, скажем, три месяца.

– Хорошо, – кивнула Наташа, по-прежнему стараясь не встречаться глазами с Андреем.

– Обрати внимание, она может подписываться именем Лев Цыганов.

– Я в курсе. Но все равно: спасибо, что напомнили.

– Когда закончишь – материалы передай Прилепиной.

– Как прикажете, Андрей Иванович.

– Ты сейчас в оперскую?

– А куда ж еще?

– Передай, пожалуйста, Вучетичу, чтобы он никуда из конторы не отлучался. Мы с шефом убываем в Главк, на совещание. По окончании коего он мне будет нужен.

– Это всё, Андрей Иванович? – без всякого выражения спросила Наташа.

Повисла напряженная пауза. Мешок холодно посмотрел на Северову, отвернулся и торопливо прошел в свой кабинет. Сказать ему было нечего. К тому же за отпущенные шефом пять минут пронумерованный, прошитый, скрепленный мастичной печатью № 13 рабочий блокнот мог и не сыскаться.

Народу в актовый зал здания ГУВД с каждой минутой прибывало. Сегодня ожидался аншлаг почище, чем на массовых сеансах выступающего в примерно схожем жанре Кашпировского.

Входили и рассаживались долго, подталкивая друг друга погонами. Назначенные распорядителями бала двое штабных майоров со знанием дела фильтровали поток, распределяя зрителей по сортам и категориям: высокие чины направлялись в первые ряды, сошки помельче, но в форме – заполняли серединку. Наконец, тоже сошки, но по каким-то причинам не успевшие переодеться в мундиры и нацепить эполеты, беспощадно ссылались на галерку. Последние, впрочем, ничуть не возражали.

В зале стояли легкий гомон, нервное покашливание и шебуршение, характерные для театральной паузы между вторым и третьим звонками. Собравшиеся листали потрепанные громадные записные книжки и блокноты, символизирующие рабочие тетради, и оживленно переговаривались с соседями. А со стороны анархистской галерки периодически и вовсе доносились внеуставные смешки, а то и откровенный гогот. Ничего не поделаешь – всюду жизнь! Опять же, «не так часто мы собираемся».

Сидящий в предпоследнем ряду важняк третьего (агентурного) отдела УУР дядя Коля Ходченков, в узких профессиональных кругах известный под прозвищем Юнга Хокинс, наугад раскрыл свою служебно-секретную папку и к немалому удивлению наткнулся в ней на записку от жены следующего содержания: «Свинья, хоть кусок колбасы притащи в дом. Люба». Быстро захлопнув папку, Ходченков с тревогой покосился на сидящего по правую руку соседа – замначальника ОБМГ [7] Отдел боевой и мобилизационной готовности. , майора Юру Волчанского: не успел ли тот срисовать текст? Но Волчанский в данный момент был погружен в задумчивое созерцание большой глянцевой порнографической открытки, служившей закладкой на страничке плана оперативных материалов. Ходченков тут же протянул к ней руку, но майор предостерегающе выдохнул: «Вещдок! Невыносной!» – и шустро захлопнул тетрадь.