Николай Леонов - Девять молчащих мужчин

Может, и перегибают палку охранники, они же не располагают всей полнотой информации. Но они живут в этой среде, видят и слышат то, что посторонним недоступно, и, как бывшие силовики, понимают больше простого обывателя. И все же стоило относиться к полученной информации с осторожностью. Но и рассчитывать, что он с легкостью получит любые архивные данные, не следовало. Достаточно вспомнить нашумевший пожар в Самарском ГУВД, который произошел в феврале 1999 года. Тогда в результате пожара погибли документы по разработке тольяттинской преступной группировки. А еще погибли 57 сотрудников управления. Собственно, и само здание превратилось в руины, и его потом пришлось сносить.

Да, обстановка в Самаре оставалась сложной. Большой город; с точки зрения развития бизнеса он находится в группе лидирующих. Как это ни неприятно осознавать, но именно последний факт и вызывает много сомнений: ведь крупный бизнес часто срастается с криминальными кругами. А деньги могут многое. Почти все. И Гуров все серьезнее задумывался над фактом, что уголовник Большаков и бизнесмен Мерзликин совсем не случайно встретились в Москве, будучи земляками. И не случайно оба оказались в центре криминальных событий. Это должно было что-то означать. И разбираться с этим надо именно здесь, в Самаре.

– Вот, прошу, Лев Иванович. – Майор Воскобойников обошел стол и протянул Гурову папку. – Это не уголовное дело, это оперативное дело, но здесь все данные, полученные во время следствия. Действительно, – хмыкнул он, – Дикий Запад какой-то, все восемь жертв были убиты из двух стволов, экспертиза подтвердила совершенно точно. И стреляли из одной точки зала кафе. Это говорит о том, что стрелок был один. За исключением, конечно, контрольных выстрелов в голову каждому. Кстати, там была убита и свидетельница. Женщина-продавец, которая в тот вечер работала в кафе.

Гуров слушал майора, листая материалы. Личности погибших… Данные на продавщицу… Нет, майор не совсем прав. Стреляли не из одной точки, но это могло означать, что кто-то из жертв был ранен и пытался уползти… Да, точно, один переползал, это видно по следу крови на полу… И второй тоже был ранен, прежде чем получил вторую, смертельную пулю. И потом третью в голову. Мог быть и один стрелок, а могло быть и двое.

Это что? Схема расположения тел. Да, стреляли от входа. Что же вы, мальчики, такие крутые, а о безопасности не позаботились? Или, может, как раз потому, что крутые? Или вы знали в лицо стрелявшего, доверяли ему, а он возьми и вытащи два ствола из-за ремня брюк. И такое бывало. А это что за конверт вшит в дело? А-а! Фотографии парней. Любительские снимки, а эти явно из коллекции оперативной съемки. Нехорошие лица, наглые. Не успели они научиться выглядеть солидно, по-деловому. Вот групповой снимок – шестеро из них и три девчонки. Соплячки! Явно несовершеннолетние. А это большой снимок, наверное, все восемь. На природе… Восемь? Нет, девять… Да ведь… Черт! Неужели!

Гуров потянулся рукой почесать бровь и тут же отдернул руку. Дурацкая привычка, надо следить за собой! Но ведь это же Большаков на фотографии! Не может быть… Нет, точно он! Да, четырнадцать лет прошло. Непростых лет. Три судимости, и почти десять лет по колониям – это кого угодно изменит внешне. Но характерные черты не изменить!

– Фамилию Большаков вы в деле видели? – не отрывая взгляда от фото, спросил Гуров Воскобойникова.

– Нет, такая там не встречалась, – отрицательно покачал головой майор, с интересом глядя на сыщика. – А что, похожее лицо?

– Не похожее, – ответил Гуров медленно. – Этого человека я знаю. Характерное овальное лицо, круглый подбородок, широко посаженные глаза, сердцевидная форма крыльев носа, высокий лоб. И прическа все та же… дурацкая… чубчиком. Только волосы были чуть погуще на темени. Установи-ка мне этого паренька, майор.

Воскобойников взял снимок, перевернул его, посмотрел на обратную сторону и улыбнулся. Потом стал перебирать все имевшиеся в конверте фотографии и осматривать обратную сторону. Гуров увидел, что кто-то из оперативников четырнадцать лет назад, собирая эти фотографии, добросовестно написал на обратной стороне карандашом фамилии запечатленных на них личностей. Он подсел поближе к столу майора и взял из стаканчика карандаш. Через пять минут выписывания и сверки фамилий они установили, что девятым на общей фотографии был некто Владимир Сараев. Он же был найден еще на одном фото. И снова отмечен как Сараев.

Воскобойников посмотрел на часы и громко вздохнул. Гуров, не поднимая головы, махнул ему рукой. Майор встал и ушел проводить планерку в другой кабинет, а сыщик стал бегло просматривать бланки опросов свидетелей, подозреваемых, задержанных. Здесь были дружки и знакомые убитых, родственники, владелица кафе Жанна Васильева (значит, тогда этим заведением владел не нынешний Рубен). Опрашивались водители, часто ездившие по этой трассе, водители, которые проезжали или посещали кафе во время, близкое ко времени убийства. Гуров выписывал фамилии, адреса.

Фамилия Сараева встречалась, но, судя по всему, он сам так в руки оперативников и не попал. Гуров понял, что Сараев просто пропал тогда. Вскоре нашлись и прямые доказательства этого. Оперативник опрашивал знакомых и родственников о месте нахождения Владимира Сараева. И этот Сараев в преступной группе играл не маленькую роль, хотя и был в числе других самым молодым. Так, вот и полные данные на этого Сараева.

Гуров пододвинул к себе городской телефон. Через несколько минут справочная выдала интересную информацию: Сараев Владимир Сергеевич, рождения 14.11.1977 года, уроженец Самары, умер 14 августа 2001 года. То есть… спустя почти месяц после расстрела его дружков в кафе «Василек». Сгорел в машине? Даже так? Быстро набросав записку Воскобойникову и приложив к ней текст запроса по похоронным компаниям и городским кладбищам, Гуров принялся искать адрес ЗАГСа в районе, где проживал, судя по данным регистрации, Сараев.

Паспортистка управляющей компании «Чистый город» смотрела на Гурова чуть ли не с мольбой и страхом. Сыщик решил, что эту молоденькую двадцатилетнюю девушку стоит пожалеть, потому что ее вины во всем этом не было. Она работала в паспортном столе всего год. До этого дом, в котором когда-то жил Сараев, обслуживался другой управляющей компанией. Она успешно развалилась, директор скрылся, а остатки документации нынешняя компания получила в таком вот плачевном состоянии.

– Вы не расстраивайтесь, – улыбнулся Гуров девушке. – Давайте лучше еще посмотрим. Что у вас кроме карточек есть? Может, журналы какие-то, иные записи движения зарегистрированных жильцов. Скажем, где данные по приватизации или капремонту помещений?