Вячеслав Белоусов - Охота за призраком

Квашнин помолчал и закончил свой необычный рассказ:

– А меня сюда к вам отправили только без майорских погон, которые в городе заработал; большую звёздочку – долой. Но что грустить, Сашок, их опять больше стало, целых четыре, как на небе сейчас перед нами… Вот так и не везло мне на порогах… А всё эти, будь они не ладны, бабы!

Квашнин потёр руки, пошлёпал себя по карманам, повертел в руках пустую фляжку:

– Ты, Сашок, конечно, запасся на ночь-то?

– Службу знаем, товарищ капитан, – лихо и весело вскочил Матков и полез за пазуху.

– Однако стоп! – одёрнул его Квашнин. – Глаза на воду… Вот где мне везёт! Смотри, появился, голубчик, заждались которого…

Вдоль тёмной стены камыша скользнула бесшумная лодка. На ней отчётливо в лунном свете просматривалась фигура единственного гребца за вёслами.

– Отчаянный чёрт… Один идёт. Ну, встретим… Давай, Сашок, команду ребятам, пусть пропускают его к нам. Там за ним сейчас Камиев должен показаться. Чтобы они майора за чужого не приняли.

– Майор Камиев?

– А ты как думал? Камиев убийцу ведёт из самой деревни, а может, и из дома. Я тебе не говорил, чтобы не накликать чего раньше времени. Суеверный я, Сашок, стал до ужаса после этих бабских штучек-дрючек. Примета появилась. Не обижайся.

– Какие обиды, товарищ капитан?..

– Ну и славненько. Давай, командуй пацанами. Они здесь останутся. Пусть нас ждут и Камиева, а мы с тобой на шлюпке за этим лодочником пойдём. Брать будем на снастях, когда он их снимать начнёт.

Матков пропал в темноте в береговых зарослях, только волны пошли от его мощного засидевшегося тела, и скоро возвратился.

Лодка с неизвестным гребцом миновала укрытие милиционеров на острове, проплыла дальше. Камиев не появился.

– Что-то случилось с Жамалом, – занервничал Квашнин, – а ждать больше нельзя. Пошли вдвоём. Лихо двигается этот дьявол. Не пропал бы с фарватера совсем. Терять из виду нам его нельзя, давай за мной!

Квашнин и Матков спрыгнули в заросли береговой растительности, и их фигуры, слившись с тёмной шлюпкой, устремились в погоню за уплывающей лодкой.

Прошли середину острова. Неизвестный не проявлял признаков тревоги или беспокойства, уверенно работал вёслами, заметно опередив преследователей, но шест, которым мощно толкался на корме шлюпки Матков, и вёсла Квашнина выровняли ситуацию. Затем Квашнин вынужден был шёпотом отдавать команду старлею умерить пыл, чтобы шумом и плеском воды не спугнуть неизвестного.

«Если пройдём остров и он не остановится, – подумал Квашнин, – придётся догонять беглеца и приступать к захвату, иначе выйдет на чистую воду и к нему не подберёшься…» Но домыслить он не успел. Лодка впереди замедлила ход, стала разворачиваться на течении, никем не управляемая.

Неизвестный, удобно устроившись в лодке, начал осторожно перебираться по снасти, аккуратно высвобождая её из воды и бережно укладывая на днище. Орудуя ножом, как бритвой, он иногда застревал на каком-нибудь страшном крючке, чтобы вырезать и освободить зацепившуюся величественную ещё некоторое время назад царственную рыбу, выбрасывая теперь её уже мёртвое тело в рвущуюся в быстром течении тёмную бездну реки. Рыба, ещё живая или уже загиблая, ему была не нужна. Его целью была снасть, – единственное свидетельство его причастности к событиям, не так давно происшедшим здесь, и он её по-хозяйски извлекал из воды. Работать ему было тяжело, неудобно и опасно. Ошибись – и острый крючок, злодейски вцепившись в руку, ногу, одежду, опрокинет и утащит на дно, где сам станешь кормом подводной живности. Однако неизвестный, рискуя жизнью каждую минуту, справлялся со снастью и с могучей силой реки.

Квашнин, наблюдая за ним, пытался различить в движениях, повадках, очертаниях фигуры знакомые приметы; ругал себя в который раз, что отказался от помощи Камиева. Майор, знавший в деревне каждую собаку, давно бы опознал злодея, а случись это, считай, полдела было бы сделано. Можно ли ожидать сопротивления от нарушителя, когда его наверняка узнали? Покличь его по имени за таким опасным занятием, и он сам подымет руки.

Между тем лодка с нарушителем благополучно вырвалась к середине реки; освещаемая луной, она и он, весь отдавшийся занятию, прибывали, как на ладони. Квашнин и Матков в чёрной береговой глуши чакана и камышей были неслышны и невидимы глазу. Момент самый подходящий.

– Саша, бери парад на себя, – шепнул Квашнин Маткову, осторожно извлекая из кобуры пистолет и снимая предохранитель, – у меня что-то голос сел.

Сырость реки изменила твёрдость его голоса, обильная влага появилась на лбу и бровях, застилала глаза. Второй раз в жизни ему представлялась необходимость стрелять по человеку, но рука и в этот раз не дрожала, а пот он тщательно обтёр со лба скомканной в твердом кулаке фуражкой.

– Эй, на лодке! – гаркнул изо всех сил Матков так, что, казалось, мегафон загулял по реке. – Суши вёсла! Стоять! Милиция!

И тут же Квашнин, снимая напряжение и для верности, остерёг преступника, пару раз пальнув в воздух.

Человек на лодке вскочил и замер, от едва заметного толчка ноги снасть тяжёлым комом упала за борт. Неизвестный уловил, что опасность грозит ему с берега, но засады ещё не видел. Паники и испуга в его действиях не наблюдалось. Он ожидал.

«Матёрый волчище, в штаны не наложил», – подумалось Квашнину.

– Не дури! – ещё громче крикнул Матков. – Давно в кольце у нас! Суши вёсла!

Квашнин для острастки лупанул из пистолета над лодкой. Если в лодке вор опытный, должен знать: все условности в отношении него милиция исполнила, теперь рыпнешься – и дырку в шкуре заработаешь сразу.

Демонстрируя покорность, человек опустился на дно лодки, не двигалась.

– Ну вот и славненько, – Квашнин сунул пистолет в кобуру, подхватил багор с днища, крикнул Маткову: – Давай, Саша, толкайся! Я его аккурат зацеплю.

И их шлюпка, подчиняясь сильным толчкам Маткова, ловко выскочила из тёмных береговых заводей и полетела по гладкой поверхности реки к её середине. Одновременно с этим кончилась игра в жмурки – неизвестный обрёл возможность видеть противника. Он подождал, оценивая ситуацию. Никакого кольца милицейского не было и в помине. Врагов двое, и оба они, не ведая того и уж, конечно, не желая, допустили роковую ошибку. В руках у них были деревяшки: багор и шест. И стояли они на шаткой шлюпке, мешая, а не помогая друг другу. Да и расстояние между лодкой и шлюпкой не такое, чтобы схватиться врукопашную, где преимущество будет на их стороне.

Оценив всё это, бандит перешёл к активным действиям.

– Ложись, Сашка! Ложись! – заорал что есть мочи, Квашнин, но упал сам, придавленный сверху свалившимся на него тяжёлым грузом старлея, и ткнулся в днище лодки, разбив в кровь нос.