Энн Перри - Медиум с Саутгемптон-роу

Продолжая спокойно стоять у стола, он попытался переварить эту информацию и все, что из нее следовало. Не мог ли длинный светлый волос, зацепившийся за манжет убитой женщины, принадлежать Роуз Серраколд? Неизвестно, ведь он никогда не видел ее, но это легко выяснить. Стоит ли ему показать тот волос Телману – или подождать, посмотрев, не найдет ли он его сам или не обнаружит ли его судмедэксперт, снимая одежду с покойной перед вскрытием?

Лишь через несколько мгновений Томас осознал, что на третьей строчке нет имени, зато изображен странный рисунок, похожий на письменность древних египтян: в таких овальных рамочках они писали разные слова и в том числе имена. Кто-то рассказывал ему, что рамочки, окружавшие имена фараонов, назывались картушами. В данном случае на строчке нарисовали овал с дугой внутри, над символом, похожим на строчную букву «f», но написанную как бы в зеркальном отражении. Рисунок выглядел очень простым и лично для Питта не имел никакого смысла.

Почему кто-то стремился к такой секретности, что даже сама Мод Ламонт предпочла изобразить в ежедневнике его (или ее) имя в виде загадочного рисунка? Общение с духовным медиумом вовсе не запрещалось. В этом не было ничего скандального, и такое общение не могло даже послужить темой для насмешек, за исключением тех случаев, когда к медиуму могли тайно обратиться люди, известные как ярые противники подобных увлечений – тогда, если б эта тайна раскрылась, их могли бы заклеймить как лицемеров. Спиритизмом увлекались многие: одни пытались проводить серьезные научные исследования, другие просто делали это ради удовольствия. В мире хватало одиночества, сомнений и печалей, и поэтому любой мог нуждаться в подтверждении того, что их покойные возлюбленные по-прежнему существуют где-то и заботятся о них даже после смерти. Возможно, христианские ценности, по крайней мере в виде нынешних церковных проповедей, любителям спиритизма больше не помогали.

Томас пролистал ежедневник, выискивая другие картуши, но не нашел их. Зато на полудюжине страниц, за прошедшие май и июнь, попадался тот же самый рисунок. Похоже, этот картуш появлялся здесь примерно каждые десять дней, но не строго регулярно.

Вновь просмотрев предыдущие страницы, Питт обнаружил, что Роланд Кингсли успел побывать в спиритическом салоне семь раз, а Роуз Серраколд – на три раза больше. И только три раза все они приходили на сеансы одновременно. Изучив ситуацию с другими именами, полицейский заметил, что многие клиенты ходили на сеансы месяцами, некоторые одну, две или даже три-четыре недели подряд, но потом больше не упоминались. Удовлетворились ли они результатом или, напротив, разочаровались? Телман мог бы разыскать их и выяснить, чем порадовала их Мод Ламонт и не могла ли эта «радость» стать причиной появления странного вещества, обнаруженного у нее во рту и в горле.

Почему такая утонченная женщина, как Роуз Серраколд, приходила сюда в поисках голосов, призраков… Какие ответы ее интересовали? И существовала ли какая-то определенная причина тому, что она посещала те же сеансы, что и Роланд Кингсли?

Питт не увидел, а скорее почувствовал, что Сэмюэль стоит на пороге. Он повернулся к нему. На лице его коллеги читался немой вопрос.

Томас передал ему ежедневник и подождал, пока он пару раз пройдется взглядом по странице.

– Что это означает? – спросил Телман, показывая на картуш.

– Понятия не имею, – признался Питт. – Кому-то так отчаянно хотелось сохранить инкогнито, что Мод Ламонт даже в личном дневнике не написала его имени.

– А может, она и не знала его? – предположил инспектор и вдруг, втянув в себя воздух, выпалил: – Может, потому ее и убили? Когда она выяснила имя клиента…

– …и попыталась шантажировать его? Чем же?

– Тем, что заставило его тайно ходить сюда, – ответил Телман. – Может, он вовсе не был клиентом? Может, он был тайным любовником? Это может стать поводом для убийства. – Он скривил губы: – Может, именно этим заинтересовалась ваша Специальная служба? Ведь он мог быть каким-то политиком и считал совершенно недопустимым, чтобы во время выборов его уличили в предосудительной любовной истории.

Глаза Сэмюэля возмущенно горели, показывая раздражение тем, что его помимо собственной воли привлекли к этому делу и при этом не сообщили никакой полезной информации.

Питт ждал проявления подобной обиды. Он почувствовал ее удар, однако испытал почти облегчение, что она наконец прорвалась наружу.

– Возможно, но я сомневаюсь в этом, – заявил он прямо. – По крайней мере, мне об этом ничего не известно. Я не имею ни малейшего представления, почему вдруг этим заинтересовалась Специальная служба, но раз уж меня привлекли к делу, то могу сообщить, что пока меня лично интересует только миссис Серраколд. И если окажется, что она убила Мод Ламонт, то я буду разбираться с ней как с любым другим преступником.

Телман немного успокоился, но изо всех сил старался скрыть это от Питта. Он слегка расправил плечи.

– От чего мы пытаемся защитить миссис Серраколд? – Если инспектор намеренно употребил множественное число, включив себя в дело, то никак не показал этого.

– Политические интриги, – коротко бросил Питт. – Ее муж баллотируется в парламент. А его соперник может воспользоваться подкупом или любыми незаконными средствами, чтобы дискредитировать его.

– Вы имеете в виду, использовав выходки его жены? – Теперь Сэмюэль выглядел потрясенным. – Значит, получается что-то вроде… политической ловушки.

– Возможно, и нет. Я надеюсь, что это не имеет к ней отношения, разве что она случайно попала в эту историю.

Телман не поверил Питту, что и отразилось на его лице. Впрочем, на самом деле Томас и сам не верил в сказанное. Он слишком хорошо ощутил на себе власть Войси, чтобы посчитать случайным любой удар в его пользу.

– А что представляет собой эта миссис Серраколд? – спросил его бывший помощник, с легкой озабоченностью нахмурив лоб.

– Понятия не имею, – признался Томас. – Пока я лишь начал собирать сведения о ее муже и, что еще важнее, о его противнике. Серраколд вполне состоятелен, он второй сын старинного рода. Изучал искусство и историю в Кембридже и много путешествовал. Проявляет большой интерес к реформам и, будучи сторонником Либеральной партии, претендует на место в парламенте от Южного Ламбета.

Лицо Телмана, точно зеркало, отражало все его чувства, хотя он пришел бы в ярость, узнав об этом.

– Привилегированный богач, не работавший ни дня за всю жизнь, вдруг вздумал, что ему хочется попасть в правительство, чтобы учить остальных уму-разуму. Или, скорее, запрещать нам жить своим умом, – интерпретировал он услышанное на свой лад.