Энн Перри - Медиум с Саутгемптон-роу

– Пожалуйста, сядьте, Питт, – вздохнув, повторил Наррэуэй. – Я предполагал, что вы доставите мне известные психологические проблемы, но имейте хотя бы вежливость не давить на меня также физически. Мне неудобно задирать голову, чтобы видеть ваше лицо.

– Сегодня я уезжаю в Дартмур, – повторил его подчиненный, но все-таки сел в предложенное кресло.

– Нынче у нас восемнадцатое июня. Парламент соберется двадцать восьмого, – устало произнес Виктор, словно это знание печалило и неописуемо тяготило его. – И сразу начнется всеобщая предвыборная кампания. Полагаю, первые результаты мы получим к четвертому или пятому июля.

– Тогда я потеряю право голоса, поскольку буду отсутствовать дома, – заметил Питт. – Смею заметить, впрочем, что мой голос не будет иметь ровно никакого значения.

Наррэуэй неотрывно смотрел на него.

– Неужели ваш избирательный округ настолько коррумпирован?

Томас слегка удивился:

– Я так не думаю. Но он издавна считается либеральным, и общее мнение, видимо, склонится в пользу Гладстона, пусть и с незначительным перевесом. Но вы же не затем вызвали меня к себе на три недели раньше, чтобы сообщить о выборах!

– Нет, отчасти.

– Нет, даже приблизительно! – Питт начал вставать.

– Сядьте, – подавляя вспышку гнева, приказал Виктор резким, как удар хлыста, голосом.

Его сотрудник сел – больше от удивления, чем подчиняясь приказу.

– Вы хорошо справились с делом в Уайтчепеле, – спокойно и тихо произнес Наррэуэй, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. – Вы обладаете храбростью, воображением и способностью к самостоятельным активным действиям. И у вас есть моральные принципы. Выступив в суде, вы нанесли поражение «Узкому кругу», хотя могли бы дважды подумать, понимая, против кого выступаете. Вы – хороший детектив, лучший из моих подчиненных, и да поможет мне Бог! – воскликнул он. – Мои люди больше привыкли разбираться со взрывчатыми веществами и попытками политических убийств. Вам отлично удалось расстроить планы Войси, но еще лучше вы представили совершенное им убийство в таком виде, что он получил рыцарство за спасение трона. Это была великолепная месть. Республиканские соратники теперь считают его заклятым предателем. – Губы Виктора тронула легчайшая улыбка. – Раньше-то они видели его в кресле будущего президента! А теперь не доверят ему даже наклеивать почтовые марки.

Это следовало бы воспринять как высочайшую похвалу, однако, видя неизменно суровый, затененный веками взгляд начальника, Питт испытал лишь чувство опасности.

– Он никогда не простит вас за это, – заключил Наррэуэй так небрежно, словно сделал не более чем своевременное замечание.

– Я знаю, – хрипловато произнес Томас, чувствуя, как к горлу у него подступил комок, – и никогда не думал, что он на такое способен. Но вы также сказали в конце того расследования, что его месть не выльется в простое физическое насилие.

Кулаки бывшего суперинтенданта невольно сжались, и он испытал холодный страх, но не за себя, а за Шарлотту и детей.

– Не выльется, – кротко согласился Наррэуэй. На мгновение выражение его лица смягчилось, но тут же вновь посуровело. – Но он использует ваш гениальный ход к своей собственной пользе – в этом он также гениален.

Питт откашлялся:

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Теперь он ходит в героях! Посвященный в рыцари королевой за спасение трона, – сказал Виктор, упершись обеими ногами в пол и подавшись вперед, и его лицо внезапно исказилось от злости. – Он собирается баллотироваться в парламент!

– Что?! – ошеломленно переспросил Томас.

– Вы слышали, что я сказал! Войси баллотируется в парламент, и если он победит на выборах, то с помощью «Узкого круга» очень быстро пролезет на высшие должности. Он ушел из Апелляционного суда и занялся политикой. Очередное правительство будет консервативным – таково наше ближайшее будущее. Гладстону долго не протянуть. Помимо того, что ему уже восемьдесят три года, приверженность Гомрулю доконает его. – Глава Спецслужбы не сводил глаз с лица Питта. – И тогда мы увидим Войси на должности лорд-канцлера, во главе имперской судебной власти! У него будет возможность подкупить любой суд в стране, что означает в итоге всю судебную систему.

Это была кошмарная перспектива, но Питт уже понял, что она возможна. Все возражения замерли на его губах еще до того, как он произнес их.

Наррэуэй тем временем немного успокоился, хотя его видимое напряжение почти не изменилось.

– Его выдвинет Южный Ламбет, – добавил он.

Томас быстро представил карту Лондона.

– В него, по-моему, еще входит район Камберуэлла или Брикстона?

– Оба. – Взгляд Виктора оставался непреклонным. – И верно, этот округ выдвигает либералов, а Войси – консерватор. Но это не облегчает мне душу, а если вы успокоились, то вы глупец!

– Нет, – сухо бросил Питт. – Он найдет уважительную причину. Он сумеет добиться своего подкупом или запугиванием, пользуясь властью и влиянием «Узкого круга». А кто кандидат от либералов?

Наррэуэй заторможено кивнул, по-прежнему глядя на собеседника.

– Один новичок, Обри Серраколд.

Следующий вопрос Томаса был очевидным:

– Может, он тоже связан с «Узким кругом» и в последний момент уступит или откажется от выборов по иной причине?

– Нет, – уверенно ответил Виктор, не объяснив, однако, причин своей уверенности.

Если он и имел свои источники информации в недрах «Узкого круга», то явно не хотел раскрывать их – даже своим сторонникам. Кроме того, узнав о них, Питт мог бы отнестись к нему с еще большим недоверием.

– Если б я мог понять, на чем он будет строить свою кампанию или как собирается действовать, то мне не понадобилось бы, чтобы вы остались в Лондоне и понаблюдали за ходом дел, – продолжил Наррэуэй. – Вышвырнув вас с Боу-стрит, они, возможно, совершили одну из самых серьезных ошибок.

Очередное напоминание об их власти и несправедливости по отношению к Питту. Точное понимание сказанного ярко вспыхнуло в суровых глазах Виктора, и он не пытался скрыть этого. Они оба понимали, что в этом нет необходимости.

– Я же не смогу повлиять на избирателей! – с горечью воскликнул Томас.

Он уже не возражал против потери своего отдыха с Шарлоттой и детьми, но на лице его отразилась беспомощность перед неразрешимой проблемой. Полицейский даже не представлял, как подступиться к ней, не говоря уже о том, чтобы достичь победы.

– Не сможете, – согласился Наррэуэй. – Если б я нуждался в подобном влиянии, то нашел бы более ловких людей, чем вы.

– Тогда, вероятно, вы практически не лучше Войси, – неприязненно произнес Томас.

Его шеф вздохнул и вновь поудобнее устроился в кресле.