Николай Свечин - По остывшим следам

Кроме того, слева от Воскресенской были расположены Богородицкий женский монастырь, мужское духовное училище, земская больница и обе тюрьмы: пересыльная и губернская.

Улицы справа от главной шли уже по склону холма, каждая следующая ниже предыдущей. Малая Проломная начиналась от Толкучего рынка (Толчка), где следовало внимательно смотреть за карманами. Улица была примечательна торговыми рядами: медовым, птичьим и другими. За ней шла Большая Проломная, на которой были собраны все деловые учреждения: биржа, торговые дома, банковские и нотариальные конторы. Ниже располагалась Вознесенская улица, считавшаяся купеческой и почти вся принадлежавшая старообрядцам. Здесь находились усадьбы Журавлевых, Смоленцевых, Тихомирновых, контора сахаро-рафинадного завода Ходорковского, а также вычурное здание Купеческого собрания. Еще ниже Вознесенской шел уже Булак. Все поперечные улицы, переходя за него, меняли свои названия. Здесь пролегала южная граница между чистым центром и непрестижным Забулачьем. Восточной границей парадной части служила Рыбнорядская улица, которая за Булаком именовалась уже Евангелистовской.

Собственно Булак – это протока, которая соединяла цепь из трех озер с устьем Казанки. Озера назывались Кабанами. Верхний, самый дальний, располагался за пределами города. В длину он был две версты и основательно широкий. Средний Кабан самый большой. Он был уже на городской окраине, там в парке «Аркадия» веселился гуляющий народ. Ближний Кабан (он меньше других) располагался в посадской части города. На северном его берегу главной улицей считалась Георгиевская. Между ней и озером раскинулись Пески, где были собраны публичные дома и там же находились воровские притоны. Вся окружающая местность называлась Суконная слобода. Сюда еще Петр Первый в 1722 году перевел суконную фабрику, отдав ее из казны в частные руки купца Михляева. Фабрика давно закрылась, а название осталось. Крутыми улочками Первой, Второй и Третьей Гор эта слобода была связана с Академической слободой и Арским полем. Жители Третьей Горы, кстати сказать, бахвалились ею. Эта улица единственная ни разу не горела в многочисленных казанских пожарах. И никто не мог объяснить почему. Торговым центром слободы являлась Духосошественская площадь. На ней продавали скотину, и в том числе лошадей. В торговые дни – понедельник и четверг – здесь происходило настоящее светопреставление, особенно осенью. А в остальные дни было пусто, и в балаганах селились бездомные.

Между Средним и Ближним Кабанами примостилась Архангельская слобода. А еще университетский ботанический сад. В Казани, как уже говорилось, очень любили свой университет. Все, что с ним было связано, находилось на самом высоком уровне, и сад в том числе. Далее, на востоке распологались газовый завод и летний ипподром. Выселок за ипподромом не случайно назывался Бутырским – там жулики делили неправедные деньги от скачек, отчего часто случались недоразумения. Затем уже шли загородные дачи богачей (отдельно русских, отдельно татар), Ново-Иерусалимский монастырь с летней резиденцией архиерея и лагерные бараки юнкерского училища.

Теперь о Закабанье. На южном берегу Ближнего Кабана располагались Плетени, а также Старо-Татарская и Ново-Татарская слободы. В двух последних издавна проживало коренное население. Еще Иван Грозный выселил сюда татар. Лучшие мечети, самые богатые правоверные дома, вся азиатская торговля – находились здесь. Кроме того, огромный мыловаренный завод московских промышленников братьев Крестовниковых и городская бойня. Улочки восточной окраины так и назывались: Жировка и Мыловаренная. Рядом были магометанское кладбище и слобода Поповка.

Район железнодорожного вокзала освоили недавно. Городская дума из-за этого вокзала была в долгах как в шелках. Хорошо хоть строительство водопровода удалось повесить на частный капитал во главе с известным богачом Губониным. Воду добывали из ключей при деревне Пановке, в восемнадцати верстах по Сибирскому тракту, и по трубам гнали в Казань. За сто ведер брали восемнадцать копеек, в случае пожара вода отпускалась бесплатно. Все строительство закончили в 1874 году, и через пятьдесят лет после этого сооружения водопровода должны были отойти городу бесплатно. А вот канализации там пока не было. Впрочем, в Петербурге она тоже отсутствовала.

Булак, отделяющий возвышенную часть Казани от низменной, весь был захламлен. Население превратило его в клоаку, в огромную помойку. Помимо обычного мусора, сюда сливали сточные воды сразу несколько бань. От невыносимой вони бывало трудно дышать.

Продольные улицы рассекались поперечными, создавая жилые кварталы. В лучшей части города таких имелось шесть. Самая длинная из них, Рыбнорядская, не только отделяла знатную Казань от незнатной. Вокруг нее также была сосредоточена торговля жизненными припасами, и особенно волжской рыбой. Ряды шли по обеим сторонам улицы от озера Кабан до Николаевского сквера. Рыбнорядская было вечно в грязи, а в слякоть делалась и вовсе непролазной. Никакое мощение не могло изменить ситуацию.

Поперечные улицы – особенность Казани. Кроме них, имелись еще Односторонние. Названий вроде Односторонка Кирпичного завода Лыков не встречал ни в каком другом городе.

Особняком стояла Адмиралтейская слобода, приближенная к Волге. Чтобы соединить ее с городом, насыпали длинную дамбу. Дамбы тоже считались здешней особенностью. Город на холме окружали низменные участки. Многие из них были заболочены, местность сырая, нездоровая. В весенний разлив начиналась просто беда – все вокруг заливало талой водой. Для связи с окраинами и придумали эти дамбы. Адмиралтейская стала длиной больше версты, и обошлась она казне в миллион рублей. Другие связывали центр города с Гривкой, Козьей и Ягодной слободами, с пристанями на Волге. А например, Полянинскую дамбу, что соединяла центр с Ново-Татарской слободой, весной затапливало так, что было не проехать. Но на то, чтобы поднять ее повыше, денег у городской думы не было.

Адмиралтейская слобода тоже старинная. Здесь хранились в особых сараях галера «Тверь», на которой прибыла в город Екатерина Вторая, и катер Павла Первого. Рядом на пригорке располагался старинный Зилантов монастырь. В слободе татары жили бок о бок с русскими, что было не принято в остальных частях Казани. И вполне по-добрососедски жили, кстати сказать. Поэтому тут выстроили две мечети. В быту обе национальности не ссорились. Зато синодальная церковь не упускала случая побороться за души иноверцев. Имелась даже Центральная крещено-татарская школа, в которую с трудом набирали учеников.

Неподалеку от Адмиралтейской слободы бросался в глаза самый странный казанский памятник – по убиенным воинам при взятии Казани в 1552 году. Сделанный в виде усеченной пирамиды с крестом наверху, он являлся одновременно и памятником, и храмом. Внутри в нем был расположен огромный склеп с людскими останками. Сооружение десятисаженной высоты стояло на месте братской могилы. Сколько русских пало при штурме города войсками Ивана Грозного, точно неизвестно. Но счет шел на десятки тысяч. Раз в год, 2 октября, из Зилантова монастыря сюда шел крестный ход. Проводилась особо торжественная служба в присутствии войск, начальства и обывателей. А весной, в разлив, к памятнику нужно было добираться на лодках.