Оливье Норек - Код 93

Кост присел рядом с ним на кровати, на которой пациент едва умещался.

– Итак, тебя зовут Бебе Кулибали, тебе двадцать семь лет, твоя площадка для игр – кварталы Поль-Вайян-Кутюрье, и вчера вечером… – он поискал наиболее правильные слова, – тебя по меньшей мере жестоко избили и покалечили. Это серьезно. Понимаешь? Знаешь причину?

– Ни одной.

– Это не ответ. Кто бы мог это сделать?

– Знать бы… Обещаю, разберусь с этим сам.

– Ага, вижу, прямо весь из себя мститель… Ты знаешь Франка Самоя?

– Никого я не знаю.

– Однако на тебе был его свитер.

На лбу гиганта образовались две большие морщины, позволяющие предположить, что тот пытается поразмышлять. Это могло занять какое-то время. Кост снял пальто и устроился на подлокотнике кресла, а затем продолжил:

– Слушай, я понимаю, что ты нас не особенно любишь, и, уверяю тебя, мы относимся к тебе точно так же. Но мы оба оказались в той ситуации, когда должны сделать над собой усилие. Ты – чтобы поговорить со мной, а я – чтобы найти мотив для расследования, где жертва – ты, грабитель, переквалифицировавшийся в наркоторговца. А серьезно, какой у тебя рост? Почти два метра? Как ты мог допустить, чтобы тебя похитили?

Бебе послушно повернулся на четверть к обоим полицейским.

– Слушай, легаш, я помню только о трех вещах. Первая – я занимаюсь починкой электричества у себя в погребе. Там меня вроде бы огрели по затылку чем-то холодным. Больше ни звука, ни картинки. Вторая – я просыпаюсь. Лежу на животе, не могу пошевелиться, у меня дикое похмелье. Вначале я подумал, что лежу в темноте. Услышал звук шагов. Посмотрел налево, направо и почувствовал ткань у себя на коже. У меня на голове был чертов мешок. Я почувствовал, что мне что-то обвязывают вокруг… – Несмотря на рост и страшенную рожу он, судя по всему, еще не был готов заново пережить эту историю. – Затем я вырубился.

– А третье?

– Ты наводишь на меня «пушку» в морге, наглая твоя рожа.

– Ну да, признаюсь, ты меня немного удивил… У тебя был с собой мобильник?

– Я дам его тебе не раньше, чем ад замерзнет. Ты считаешь меня наркодилером, а где ты видел наркодилера, который давал бы свой мобильник?

– Начхать мне на твою торговлю, я не из наркоотдела; но если у тебя был мобильник, можно было бы попробовать отследить путь, который ты проделал. А если его у тебя украли, можно было бы точно знать, где он сейчас находится, понимаешь?

– Мой мобильник так и остался у меня дома, я спустился в подвал без него.

Кост обернулся к Обену:

– Начинаешь допрос, и чтобы все подробно. Я зову остальных.

Обен развернул кейс с ноутбуком и записывающим устройством.

– Ладно. Еще раз с самого начала. Имя? Фамилия? Дата рождения?

В вестибюле больницы Кост делал заметки, зажав телефон между ухом и плечом. Ронан и Сэм отправились к Франку Самою.

– Он огорчает свою бедную мать, у которой живет в Гагарине [14] Один из пригородов Парижа назван в честь Ю. Гагарина. , что в Роменвилле. Собственная комната, несколько шмоток, два-три шарика конопли. Его старушка одарила нас чашкой кофе и телефонным номером своего отпрыска, от которого ей столько огорчений.

Уровень сочувствия Ронана никогда не преодолевал нулевой отметки.

Сэм, оказавшись в своей стихии, сразу же запустил первые геолокационные исследования, чтобы знать, в каком уголке может находиться телефон. Подробный список последних звонков и точный маршрут за последние несколько дней. Кровь у них в распоряжении уже была, дело оставалось за малым – найти ее хозяина.

Кост сделал уже шагов сто, когда Обен отыскал его на входе в больницу.

– Как насчет того, чтобы наведаться в погреб Бебе?

Городок Поль-Вайян-Кутюрье, здание F. Чтобы попасть в большинство зданий 93-го, достаточно толкнуть дверь. Дом Бебе не составлял исключения. Вырванный из стены кодовый замок висел на электрическом проводе. Стекла в вестибюле разбиты, замок выломан, почтовые ящики в лучшем случае взломаны, в худшем сожжены. Добро пожаловать.

Во втором подвале в коридоре, больше похожем на туннель, освещенном голыми лампочками, то тут, то там свисающими с потолка, они остановились перед погребом под номером 38. Кост ввел электронный ключ, который перед этим позаимствовал у охранника, и открыл дверь. Открывается налево – значит, выключатель справа. Кост пошарил рукой по стене в его поисках. Яркий свет явил взору нагромождение картонных коробок, набитых одеждой, и два велосипеда, придавленных остовом скутера.

– Либо он успел все починить до своего похищения, либо здесь никакая починка электричества и не требовалась.

Кивнув, Кост вышел из погреба, чтобы обследовать следующие. В глубине коридора на одной из дверей под номером 55, в дополнение к обычному замку, был еще и висячий.

Несколькими минутами позже снова появился Обен – с ломиком в руках. Висячий замок сдался почти сразу и упал на пол, электронный ключ довершил дело. Внутри свет не включился. Кост зажег свой «Мэглайт» и, поставив его на пол, принялся считать: десяток презервативов, несколько окурков от косяков, бутылки из-под пива разных марок и темно-желтый от грязи матрас без простыни.

Обен зажег свой карманный фонарик.

– Вот здесь – да, для электрика есть работа.

Луч света отразился от серебристой обертки. Обен нагнулся, чтобы подобрать три пустые упаковки из-под лекарств, которые он развернул, чтобы можно было прочитать название.

– «Виагра» и «Тадалафил». Действенно. Что правда, то правда: ударить в грязь лицом перед приятелями было бы стыдно.

Кост смотрел на все это совсем по-другому.

– Вот что я особенно отметил бы: у малышки, которая попадает сюда, определенно нет ни единого шанса выбраться.

– Отправим все презервативы на анализ ДНК?

– Ага, по четыреста евро за анализ… Судья вряд ли станет выкидывать десять тысяч из национального бюджета ради притона в погребе. Если же обратиться в полицейскую лабораторию, результат будет через полгода. В любом случае, нет доказательств, что существует хоть какая-то связь между Бебе Кулибали и погребом… – Кост немного отступил назад. – И погребом пятьдесят пять. Это представляет дело совершенно в новом свете.

Когда Обен вернулся на освещенное пространство, труднее всего на свете ему было отделаться от охранницы здания и ее списка несчастий. Мальчишки в вестибюле, гонки на скутерах на автостоянке, слишком громкая музыка, самовольно заселившиеся жильцы, полиция, которая ломает двери в шесть утра – а чинить их никто не станет… Обен уже вышел из здания, а охранница по инерции все продолжала и продолжала говорить. Он отчитался перед Костом:

– Конечно, погреб пятьдесят пять никому не принадлежит, или, скорее, относится к квартире, где собственник еще не определен мэрией. И потом, как заявила охранница, больше похожая на философа, «природа не терпит пустоты»…