Павел Назаренко - В гостях у Сталина. 14 лет в советских концлагерях

Звучат новые аккорды с просьбой к дорогой жене: «Приди, приди на гроб, мой милый, в часы печали отдохнуть, приди, приди на гроб унылый, приди поплакать и вздохнуть». Но никому, конечно но прийти на наш гроб в далекой Сибири, а аккорды и дальше умоляют, просят: «Твоя слеза на гроб мой капнет и травка вырос-тот на нем, моя душа молиться станет всегда о имени твоем».

Вздохи слышатся и многие вытирают непрошеные слезы со своих глаз. Аккорды стихли, но не умерев, снова ожили но уже в мажорном тоне и до наших ушей долетает игривая черноморская песня: «Выйды Грыцю на вулыцю. Выйды Коваленко, заграй мэни в сопилочку», Заливаются сильные тенора, старательно выговаривая слова игривой песни.

Гудит колоколом, то стихая, то усиливаясь, бас Андрея Колюжного. Лица слушателей проясняются, появляются улыбки на лицах а молодежь не желая считаться со своей слабостью, готова пойти и в пляс. Все еще слушают с ожиданием не продлится ли игривая песня, а с вышки наш «телохранитель» заорал во все горло: «Что стали, давай, давай, еще пойте».

Мы совершенно были изолированы от свободного мира и слишком скудные вести доходили до нас через высокие лагерные заборы.

Если иногда и получали какие нибудь новости, то от своих лагерников, которые большими группами посылались для временных работ в колхозы. Вот от этих заключенных мы узнали, что в 1947 году был большой голод. Рассказывают, что там, где они работали, одна мать бросила под поезд двух своих детей и сама тоже бросилась под поезд из за голода, который царил в то время.

Электро-механическая мастерская, в которой работала наша рабочая бригада электриков, слесарей, формовщиков, литейщиков и кузнецов, находилась возле шахты, в которой работали вольные. Среди них работало много «вольных» девушек, которые прибыли сюда по вербовке. Мне удалось с некоторыми из них поговорить.

Большинство из них со средним образованием. Были и такие, которые окончили медицинские факультеты. Им сулили горы всяких благ, а копа привезли их сюда, то вытряхнули, как из мешков гнилую картошку. Всем обещали хорошо оплачиваемые места: кому в госпитале доктором, кому сестрой милосердия, кому инженером, а кому техником. Все обещания красных правителей, как и всегда, остались обещаниями, а девушки оказались выброшенными на произвол судьбы голодными, бесприютными.

Чтобы не умереть от голода девушки вынуждены были поступить на работу в угольные шахты. В шахтах Абашево № 1 и 2 таких несчастных девушек было еще больше. Многие, чтобы не умереть от голода в далекой Сибири, занялись проституцией.

Вот как Советская пролетарская власть беспокоится о своей интеллигентной молодёжи.

Как ни тяжело живется в лагерях, но обращая внимания на все ужасы лагерной жизни, время, как будто спешило с потерей здоровья отодвинуть нас от молодости. Год нашего пребывания в лагере Зыряновка прошел довольно быстро и наш интернациональный лагерь красные правители начали расселять.

Поляков отправили на одну сторону, Венгров — в другую а нас с Немцами в третью. Забрав свои жалкие пожитки, двинулись походным порядком в путь. Но было особой охоты идти в неизвестность, но ничего на поделаешь.

Поля оголились и наежились стерней, еще не сбитой малочисленна рогатым колхозным скотом. Ветер лениво гуляет по опустевшим полям, собирает попавшуюся ому на пути паутину и несет ее куда то в даль и украшает попавшиеся ему на пути кустарники или деревья. Придорожные березки качают своими верхушками, окрашенными в новые золотистые цвета. Птицы собираются в большие стаи и приготовляются к отлету в теплые края, где они не смогут найти такое обилие пищи, какое находили в СССР на колхозных полях.

Многие колхозные поля из за нехватки уборочных машин и комбайнов не убирались и урожай погибал или под снегом или обирался следующей весной.

По небу острым угольником с криком «урлю, урлю», как будто прощаясь с кем родным, медленно взмахивая крыльями, как пловец «бабайками» (двойными веслами) плывут в голубой синеве, как в огромном тихом озере, летят на юг журавли. Дикие гуси, подобно журавлям, выстроились за своим вожаком в две расходящиеся полосы, с редкими выкриками устающих, высоко над нами плавно летят к тому же теплому краю.

Крики постепенно затихают и они исчезают в голубой синеве неба. С жадностью впиваюсь глазами в улетавших зольных птиц. Вольные птицы, вольные как ветер, куда хотят, туда и летят. А мы несчастные белые рабы плетемся за вооруженными красными палачами, подгоняемые матерщиной или ударами приклада винтовки в спину.

Одному только Богу известно куда мы плетемся, но, во всяком случае, плетемся не к добру.

Прощайте вольные птицы, отнесите от нас привет свободному миру и расскажите ему о наших мучениях в «Раю» красного московского правительства. Скажите миру, что мы, антикоммунисты, еще живы и не теряем надежды, что мир подымет свой голос в нашу защиту и потребует от Сов-власти нашего освобождения, ибо мы боролись против человеконенавистнической красной власти не только за Волю и Долю порабощенных коммунистами народов, но и за спасение всего свободного мира от красной опасности.

На свое освобождение из трудовых советских лагерей у нас надежды мало. Мир занят своими личными делами а о страданиях порабощенных красными народов ему думать некогда. Вспомнит о наших страданиях только тогда, когда сам окажется в нашем положении, но будет уже поздно. Те мировые «гуманисты», которые кричат о защите прав человека, спят убаюканные советскими достижениями в науке а главным образом в вооружении. До нас миру нет дела, находящихся в лапах красного дракона.

Многие западные политические деятели были опьянены своим союзом с Советами и успехами в борьбе против Гитлера, а потому охотно выдавали непримиримых врагов коммунизма московским красным палачам и тем самым увеличивали число заключенных советских трудовых лагерей. А многие утешали себя тем, что его хата с краю и он ничего не желает знать.

Коммунисты не дойдут до его хаты. Если мировые политики будут рассуждать так и дальше, то коммунисты доберутся и до его хаты и вздернут на веревку. Вам толстокожим не избежать переживать тех ужасов, какие пережили и переживают порабощенные коммунизмом народы.

Километры уходят под нашими ногами и дорога покрытая пыльной пеленой сотнями ног заключенных, которые не в силах поднять ноги, а волокут ноги по пыли. Поднятая пыль видна на довольно далекое расстояние.

Вдалеке показались лачуги городка Новокузнецка. Конвоиры требуют от нас ускорить шаг и каждое приказание с большой злобой сопровождают матерщиной. Чтобы не получить удар в спину, все 3/к напрягают последние усилия, чтобы не отстать от конвоиров. Живым потоком вливаемся в улицу города.