Василий Шульгин - Три столицы

Между тем обстоятельства складывались так, что Россия вступила в очень трудную полосу своего существования. На востоке и на западе восстали против нее два апокалипсических зверя, в виде яростных национализмов, — японского и германского. Удар с востока Россия кое-как выдержала. Она отбила революцию 1905 года, но удар с запада был роковым.

Санкт-Петербург, ставший Петроградом, не смог выдержать натиска императора Вильгельма II и был смыт революцией 1917 года.

Когда Николай II убедился окончательно в том, что он знал еще при восшествии на престол, то есть что он не может править Россией, он отказался от трона.

Некий Шульгин, убежденный монархист, с отчаянием в сердце, но пытаясь спасти монархию и династию, принял отречение императора Николая II 2(15) марта 1917 года.

Впоследствии, а именно в 1922 году, оный Шульгин описал обстоятельства отречения Николая II в книге «Дни».

Он написал эту книгу в эмиграции, т. е. свободно, изложив в ней все то, что ему было известно. Эта книга была перепечатана в Советском Союзе, насколько я знаю, в двух изданиях, но затем была изъята по неизвестным мне причинам.

Царь, кротко отрекшись от престола для того, чтобы облегчить судьбы России, через 16 месяцев после отречения был убит в подвалах Ипатьевского дома в Екатеринбурге, нынешнем Свердловске. Убит вместе с женой, четырьмя молодыми дочерьми и четырнадцатилетним сыном.

В настоящее время мне стали известны обстоятельства, при которых это совершилось, со слов некоторых лиц, которым я доверяю.

Шло заседание Совнаркома. Председательствовал Ленин. Вошел Свердлов и шепотом сказал что-то Владимиру Ильичу. Последний прервал заседание, сказав:

— Срочное сообщение. Получена телеграмма, которую прошу выслушать.

Свердлов прочел телеграмму примерно такого содержания:

«Ввиду приближения к Екатеринбургу отрядов Колчака, местный исполком решил ликвидировать бывшего царя Николая II и его семью.

Постановление это приведено в исполнение. Царь и его семья расстреляны.

По прочтении телеграммы воцарилось молчание. Ленин спросил:

— Кто желает высказаться по поводу телеграммы?

Никто не пожелал высказаться.

Ленин сказал:

— Примем к сведению.

От этого бесстрастного «примем к сведению» содрогнулся весь мир. Не столько от страха, сколько от отвращения. И эта дрожь продолжается по наши дни.

Тяжело преодолеваемые трудности международного положения в значительной мере происходят от недоверия к советской власти. Над миром все еще трепещет это каменное «примем к сведению» после совершенного, душу переворачивающего злодеяния в Екатеринбурге.

Руководители мировой политики, быть может, еще до сих пор в свои бессонные ночи думают: «Если бы у нас в связи с нарастающей силой мирового коммунизма произошла революция, то как поступят с нами? Какие директивы даст на наш счет всесильная Москва?»

Я думаю, что руководители мировой политики, если у них бывают такие мысли, ошибаются. Недаром прошло 50 лет.

Я думаю, что Хрущев не повторит того, что совершил Белобородов. Но это следовало бы разъяснить и уточнить. Если не сейчас, то в 1968 году, когда исполнится 50 лет со времени екатеринбургской трагедии, Советскому правительству следовало бы осудить деяние, черной тенью падающее на коммунистическую партию. Вот что я думаю.

Таким путем было окончательно «низвергнуто самодержавие». Но спасло ли это Россию от самодержца?

В январе 1926 года, приехав из Киева, я вышел на площадь в Ленинграде, которая раньше называлась Николаевской, а теперь, кажется, площадь Восстания. Со смешанными чувствами я увидел, что памятник императору Александру III по-прежнему стоит на этой площади.

До революции на памятнике была следующая надпись:

«Строителю великого Сибирского пути».

Теперь же я прочел на памятнике издевательскую надпись Демьяна Бедного:

Если бы я знал в 1926 году то, что знаю теперь, я не только не пришел бы в ярость по поводу литературного перла Демьяна Бедного, а улыбнулся бы. Улыбнулся бы улыбкой «очковой змеи». Называли же меня так в Государственной думе.

Воистину бедный Демьян, вероятно, искренно думал, что самодержавие в России низвергнуто «навеки».

В действительности же уже в то время еврей Бронштейн под видом Льва Троцкого и грузин Джугашвили в обличье Иосифа Виссарионовича Сталина боролись за наследие Ленина.

Победил Чингисхан, т. е. Сталин. Он воскресил самодержавие, и притом с такой силой, какой оно никогда не знало.

Трудно найти в летописи всех времен и народов царя настолько самодержавного, каким был в течение четверти столетия некоронованный владыка, диктатор грузин Джугашвили.

И сам бедный Демьян испытал «ярмо» этого самодержавия на своей шкуре, когда под конец жизни попал в опалу владыки.

Но я тогда еще слишком мало понимал, что стою на пороге нового самодержавия. Тогда я еще только предчувствовал будущее, поэтому я пришел в слепую ярость и разразился по адресу Демьяна Бедного тут же, не отходя от памятника следующим экспромтом:

Шульгин прежних лет имел привычку на ругань отвечать бранью, о чем он сожалеет, достигнув преклонного возраста. Относительно же этого экспромта мне стыдно особенно, ибо я увековечил его в книге «Три столицы».

А по какому случаю возникла эта книга, я расскажу в следующей главе.

В книге «Три столицы» изложена моя нелегальная поездка в Советскую Россию в конце 1925-го и начале 1926 года.

Ездил я тогда по России конспиративно, будучи белым эмигрантом. Покровительствовала мне подпольная антисоветская организация под названием «Трест». История этого «Треста» до сего дня так же «темна и непонятна», как история мидян.

Органы советской власти о «Тресте» разноречат. Одни

считают, что это была настоящая контрреволюционная и очень сильная организация, имевшая свой центр в Москве, другие полагают, что «Трест» был так называемая «легенда», т. е. организация, устроенная агентами власти в целях провокационных.

Во всяком случае, именно эта организация дала мне возможность конспиративно приехать в Россию. Главой ее был некто Александр Александрович Якушев. До революции он был видным работником по внутренним водам с чином IV класса, «его превосходительство».