Дмитрий Михеев - Идеалист

Илья побледнел: «Не забудьте отдать мне свои червонцы».

— Да что это такое?! — беспомощно всплеснула руками Инна. — Как вам не стыдно! Что угодно опошлят! Ну этот… понятно, а ты, Илья!.. Ну скажи же им что-нибудь! — набросилась она на Андрея.

— Инночка, ну что ты, юмора не понимаешь… — спокойно заметил Андрей и, не глядя Илье в лицо, сказал: — У него, должно быть, свои планы — диссертация, женитьба… ему сейчас не до политики.

— Женитьба? Медовый месяц?! — взорвалась Инна. — Да он просто трус! Как все эти лабораторные амебы… сидят в своей конуре и и делают вид, что ничего не замечают. «Наука, наука!»… «На благо всего человечества!» Корчат из себя глупеньких… не понимают, видите ли, что, если бы не их достиженьица, эти бандиты не посмели бы так расправляться… Негодяи! — голос ее срывался, черты лица заострились, глаза заставляли отворачиваться каждого, на ком они останавливались.

— Инночка, успокойся. Ну, стоит ли так расстраиваться, — уговаривал Андрей, пытаясь обнять ее вздрагивающие плечи.

— Не трогай меня, транквилизатор нашелся! — брезгливо дернулась Инна. — Там, может быть, дети гибнут, а двести пятьдесят миллионов такие спокойные… Хоть бы десяток порядочных… По-зо-р!

Она вдруг извлекла откуда-то платочек и оставила ребят, скрывшись за неоконченной картиной. Андрей, сложив на груди руки, теребил бороду, Илья кусал бесцветные губы, даже Володя казался подавленным. Минут через пять Инна вернулась, села за стол и начала чиркать пистолетом-зажигалкой.

— Ну, вот что… — нарушил невыносимое молчанье Илья, — по-моему, демонстрация это бессмыслица… Кто нам дал право приносить человеческие жертвы? Неужели мы не способны на большее? Один раз крикнуть и навсегда замолкнуть? Хотя это и честная, органическая реакция… Что касается письма… меня просто переворачивает от мысли… Не знаю, как вам это объяснить… Я ощущаю себя в тюрьме, явственно ощущаю, и не хочу ничего, никаких улучшений — только свободы! Я родился и вырос в тюрьме, просто не понимал этого. Теперь я понял — это тюрьма, если нет выхода, нет выбора. Но понял и другое: меня заманили в нее, посадили обманом. Если бы я заслужил ее и получил положенное по закону наказание, было бы естественно требовать, чтобы меня и содержали в ней по закону. Но ведь я ничего не совершил, меня посадили незаконно, как же я могу требовать законности содержания… Смешно, да и безнравственно, так как тем самым я говорю: «Вот при таких-то и таких-то послаблениях режима я согласен сидеть». Н и при каких улучшениях я не согласен сидеть!! Мне наплевать на рай, если из него нет выхода! Тюрьмы надо разрушать, а не улучшать! Если же нельзя разрушить, надо бежать. Из тюрьмы надо бежать!! И я убегу!

Конец первой части

Лефортово, декабрь 1970 — Киев, октябрь 1979

Об Авторе

«Со своей любовью и своим созиданием, — выписывает герой этого романа поразившие его строки Ницше, — иди в уединение, и только позднее, прихрамывая, последует за тобой справедливость».

Но как уйти в уединение, если форма выбранного тобой «созидания» — занятия философией, а сам ты живешь в общежитии Московского университета в середине 1960-х и каждое написанное и произнесенное слово должен отдавать на проверку целой армии профессоров, «блюдущих чистоту материалистического мировоззрения». Да и с любовью не легче, ибо избранница сердца — польская девушка — пламенная католичка, с обостренным национальным чувством, с острым неприятием пропагандой лжи, торжествующего хамства, культа силы, то есть всего того, от чего не отгородиться в советских условиях. И наконец, ждать справедливости герой романа может только от одного персонажа — самого автора.

Дмитрий Федорович МИХЕЕВ родился в Сибири в 1941 году, в семье летчика и учительницы. В 60-х годах, будучи студентом кафедры теоретической физики МГУ, организовал несколько дискуссий на социально-политические темы. После вторжения в Чехословакию советских войск потерял последние надежды на «конвергенцию» советского режима. Не желая больше служить ему, начал искать пути бегства за границу. К этому же времени относятся его первые литературные опыты, в частности эссе «Как оболванить народ». В 1970 году, по окончании аспирантуры, делает неудачную попытку бежать из СССР. Власти арестовывают его и, осудив «за измену родине», посылают в лагеря особо-строгого режима. «Идеалист» был начат в Лефортовской тюрьме как попытка спасения от убийственного однообразия тюремного существования. Отбыв в тюрьме и лагерях шесть лет, два года работал на заводе и ночным сторожем. В это время заново переписывает книгу, которая сразу же по окончании попадает в руки КГБ и оказывается причиной его высылки на Запад. Находясь в Париже, а затем в Нью-Йорке, опубликовал в Новом Русском Слове два десятка статей, эссе и рассказов. Сейчас работает на Голосе Америки в Вашингтоне.

notes

Примечания

1

О, господин барабанщик, сыграй для меня песню.

Мне не спится, да и пойти мне некуда, (англ.)

2

Прочь, быдло!