Н. Свидрицкая - Хроники Нордланда. Пепел розы

Потому, что не волк я по крови своей,

И меня только равный убьет.

О. Мандельштам

1.

Один дракон рассказывал мне, что далеко-далеко за десятью морями есть народ, не похожий ни на один из тех, которые мы знаем. И этот народ создает удивительные сады: в них нет ни цветов, ни деревьев, только камни. Которые расположены так, что с какой стороны наблюдатель ни смотрит на эти камни, какого-то одного из них он не видит. И я вижу в этом особый смысл. Глядя на какую-то ситуацию, какое-то событие, оценивая их, мы должны всегда помнить об этом камне, то есть, учитывать, что есть нечто, чего мы не видим. Что привести в пример? Ну, покидая в марте Блэкбург, Гарет Хлоринг нанес герцогу Анвалонскому смертельную обиду, причинил боль Софии и дал своим врагам повод смеяться над собой и считать себя глупее, чем он был. Но этот поступок спас жизнь девушке, которую иначе отравили бы по приказу мастера Дрэда. Гарет не видел этот «камень», а мастер Дрэд, прекрасно знавший про Софию, в свою очередь, не видел другой – что поступить неучтиво с семьей герцога Анвалонского Гарета толкнула не глупость, а одержимость поисками брата. Считая Гарета Хлоринга дурачком, Дрэд допустил серьезный промах. И так далее – понимаете мою мысль?.. Это происходит повсеместно. Я не знаю в истории ни одной известной интриги, которая, даже после блистательного первоначального успеха, в конце концов не обернулась бы крахом. Искушенные в интригах римские сенаторы и патриции вели свои игры, убивая, подкупая, соблазняя, и добиваясь своих больших и малых внутренних целей, уж точно не для того, чтобы в итоге восторжествовали варвары, а империя пала и погребла их под обломками! Венецианские дожи, успешно интригующие сейчас против Византии, стремящиеся устранить сильного соперника в торговых делах Средиземноморья – видят ли они, какая сила играет в молодых, голодных и злых турках-сельджуках? Свалив византийцев, не получат ли они нечто гораздо более могущественное и враждебное, и уцелеют ли после этого сами?.. Я это все к чему? Ну, наверное, к тому, что я не оракул. Я знаю, что чего-то не знаю, и не более того. Размышляя сейчас, из дали прожитых после тех событий лет, я начинаю видеть их иначе, чем видела тогда, будучи их участницей. Я не буду даже пытаться утверждать, что я беспристрастна, ведь это невозможно, если ты живая, если думаешь, чувствуешь, любишь и ненавидишь… А мои тогдашние любовь и ненависть нисколько не стали меньше и умрут, наверное, только вместе со мной.

В последней перед городком Смайли деревеньке, Каменке, телегу с привязанным к бортам Вепрем встретили несколько верховых. Вепрь не шибко разбирался в сословных отличиях, но рыцаря отличить от гражданского мог. Так вот, рыцарей среди двух десятков конных было двое, оба – не самые роскошные. «Вряд ли барон хоть один из них. – Подумалось Вепрю. – Дрянновато выглядят для барона».

И был прав: это были однощитные рыцари, состоявшие на службе у барона Смайли, входившие в его свиту. Кнехты, повязавшие полукровку, при виде них насупились, тот, что постарше, принял воинственный вид:

– Слетелись, стервятники, на падаль?.. Это наш чельфяк, нам за его, значицца, приз полагается!

– Барона нет в Смайли, он гостит в Блэксване. – Отрывисто бросил долговязый тощий рыцарь в поношенном лентнере, на котором остались оттиски лат, – я вместо него.

– Неужто тамошнюю госпожу того… – Начал, лыбясь, рябой, и осекся под пронзительным взглядом тощего.

– Или она его! – Тихо сказал кто-то рядом, и все, даже конные кнехты и второй рыцарь, пониже, но поплотнее и посимпатичнее, заухмылялись.

– Энтот чельфяк… – начал, коротко откашлявшись, рябой, но Вепрь перебил его:

– Я хочу сдать вам Птиц. – Хрипло сказал он. – Почему – мое дело. Я знаю, где они.

– А вот это интересно. – Тощий подъехал к нему так близко, что его конь, гнедой кастилец, зафыркал травно-овсяным духом прямо Вепрю в лицо, почти касаясь жесткими усами. – Говори.

Как-то сразу Вепрь понял, что, не смотря на комичную внешность, тощий рыцарь с кабаном и раковинами в гербе – персона серьезная.

– А что говорить? Я не с ними. Попал к ним, случайно, но не понравились они мне. Я служил барону Драйверу на юге, попался Хлорингам, они меня чуть на кол не посадили. Ушел, подался на Север, очутился здесь. Не Птица я.

– Барону, значит, Драйверу… – Протянул тощий. – Какая, однако, регулярная загогулина роковой судьбы… – При этом он как-то странно смотрел на Вепря, словно испытывал его этим взглядом, или провоцировал на что-то. Вепрь запоздало подумал: а не был ли этот рыцарь гостем Садов Мечты? Хрен его знает, он никогда к ним не присматривался, ненавидел их с самого отрочества. И насторожился. Плохо это, или хорошо? Для него лично?..

– Понимаешь, это хорошо, что служил барону. И что сдать хочешь Птиц, это тоже хорошо, это правильно, это очень разумно. Не дурак, да? – Он дружески усмехнулся Вепрю, и тот осторожно усмехнулся в ответ. – Наверное, не против к барону Смайли пойти? Ну, если честно-то?

– Возьмет – пойду. – Что-то в этом аттракционе дружелюбия Вепря насторожило.

– Так ты зря это. – Перестал улыбаться тощий. – Барон Смайли вашего брата, чельфяков, ненавидит люто, и никогда не свяжется с таким, и думать не моги. – Он сделал паузу, наблюдая, как меняется лицо Вепря. – А вот я могу и взять. Я, милый друг, регулярно индифферентен к чельфякам, эльфам, и прочей нечисти. Я и гулю с погоста применение найду. Что думаешь?.. Зовут меня сэр Брэгэнн, сэр Карл Брэгэнн. По линии матери в родстве с Бергквистами и Карлфельдтами.

– Пойду и к тебе, коли не шутишь. – Буркнул Вепрь.

– Я, милый друг, никогда не шучу. – Сэр Брэгэнн прямо-таки буровил Вепря своими небольшими, близко посаженными, неопределенного темного цвета глазами. – Вообще шуток юмора не уважаю. И хохмачей регулярно не жалую.

Будь на месте Вепря Мария или Гор, они мгновенно узнали бы в этом долговязом рыцаре Катулла, одного из главных мучителей девушки, с которым у Гора однажды вышла стычка из-за нее. Вепрь же в нем гостя Садов Мечты лишь заподозрил, но и от этого подозрения ему стало не по себе. Он и сам не замечал за собой пока этого, но общение с Птицами что-то все-таки изменило в нем, что-то тронулось в его сердце с места, пока что незаметно и почти неощутимо. Он, если можно так сказать, коснулся альтернативной реальности, до сих пор ему неизвестной, попробовал на вкус другие отношения, другие ценности. И именно из этой другой реальности завсегдатаи Садов Мечты теперь виделись ему особенно отвратительно.

– Ты, я смотрю, тоже не весельчак, мой милый друг? – Сэр Карл спешился, стянул одну перчатку. Кто-то из его людей тотчас же принял коня и отвел в сторону. Если бы Вепрь лучше разбирался в таких вещах, он заметил бы, что хоть одет рыцарь и бедно, но конь у него отличный, а меч на скромной потертой кожаной перевязи, с простым, ничем не украшенным эфесом, тем не менее, стоит не меньше сотни дукатов – огромные деньги в Нордланде. Но Вепрь заметил зато, с каким напряженным вниманием смотрят на его собеседника остальные люди, и даже рябой, хмурясь и досадуя, спорить, тем не менее, не смеет.