Евгений Щепетнов - Монах. Путь к цели

Андрей ни разу не видел вышибалу в таком состоянии – из него как будто вынули стержень, он сразу постарел, как-то обвис, словно старая тряпка.

– Ты можешь что-нибудь сделать, Андрей? Помоги! Я сделаю все, что ты скажешь, отдам тебе все деньги, что есть, что заработаю, буду служить по гроб жизни – спаси их, если можешь! – Глаза Никата смотрели яростно, с надеждой и страхом. Он опустился на колени и, кланяясь, прижался головой к ногам Андрея.

Тот, выругавшись, рывком поднял вышибалу:

– Ты чего тут изобразил?! Пошли, быстро! Как далеко зашло? Какая стадия?

– Плохо. Пока меня не было – а я ночевал в трактире, – они все покрылись нарывами, черные, совсем плохо! За считаные часы! – Голос Никата был хриплым и срывающимся, на грани истерики.

– Успокойся. Раз они живы, сейчас мы их поднимем. Клянусь!

– Пожалуйста, пожалуйста, сделай это, прошу тебя!

Они уже бежали, распугивая случайных прохожих. Никат мчался как атакующий танк, сбивая всех, кто встретился на его пути и не успел отпрыгнуть в сторону. Андрей не отставал от него и лишь успевал уворачиваться от тех, кого отбросил Никат.

Через пятнадцать минут они уже подходили к небольшому домику, окрашенному в веселый голубенький цвет, с узорчатыми ставенками и зеленым забором. Дверь была полуприкрыта, Никат рванул за ручку, придержал дверь для Андрея, и они вошли в дом.

Пахло болезнью, потом, мочой – как тогда, у Федора. Андрей задумался на секунду – что за чертова болезнь? Откуда она приходит и почему так избирательно убивает людей? Как проклятие какое-то… Но тут же отбросил несвоевременные мысли и сосредоточился на настоящем моменте.

Три кровати. На одной молодая женщина с красным, лихорадочным лицом. Ей от роду лет двадцать пять, и она очень красива, какое-то прямо-таки иконописное лицо. Даже оторопь брала, и думалось: как она вышла замуж за изувеченного, перемятого, как тесто, Никата? Ну да, он хороший, добрый, надежный муж, но ведь женщины любят глазами? Или не так? Андрей не был женщиной, так что на этот вопрос ответить не мог. Решил для себя – спросит у Олры. Потом.

Подошел к детям – две девочки. Одной лет семь, другой годика три-четыре. В мать пошли – симпатичные, кудрявенькие ангелочки. У одной красное, напряженное лицо, вторая бледная и лежит тихо. У Андрея защемило сердце, и он потрогал шею девочки.

– Никат, она умерла…

– Как?! Нет! Не-е-ет! – Вышибала упал на колени и зарыдал. – Дочка, доченька! А-а-а! А-а-а! Ирсочка моя!

– Тихо! – рявкнул Андрей. – Перестань! Молчи, а если не можешь – выйди! Надо остальных спасать!

Он сдернул покрывало со второй девочки и задохнулся от гнилостного запаха – она вся была покрыта нарывами, из которых сочился гной. Андрей возложил руки и стал впитывать болезнь, отдавая свою ауру.

Девочка тут же порозовела, и ее дыхание стало чистым, спокойным, и через десять минут от болезни остался только запах. Аура Андрея стала мутной, неприятного бурого цвета, как запекшаяся кровь, его шатнуло, и он присел на стул, опустошенно уронив руки на колени.

– Что, что с тобой? А жену, жену? – Никат стоял перед ним, сжав огромные кулаки, и трясся, как в лихорадке.

– Погоди… я должен восстановиться, – с трудом выговорил Андрей. Перед его глазами все плыло – болезнь была слишком запущена, и он получил огромный заряд. По-хорошему, стоило бы восстановиться, перекинувшись в оборотня, но как быть с Никатом?

– Никат, я сейчас кое-что сделаю, но ты должен молчать – никому никогда ни слова. Я могу на тебя рассчитывать?

– До гроба. Я же сказал, – умоляюще ответил вышибала, – только спаси ее! Дочка… Ирсочка… она же была жива, когда я уходил! Ну как же так, как же так?! Это несправедливо!

– Жизнь вообще несправедлива. – Андрей расстегнул куртку и положил на стол, потом рубаху, под изумленным взглядом Никата снял сапоги и штаны, раздевшись догола. – Держи дверь, чтобы никто не вошел!

Он перекинулся в Зверя и тут же почувствовал себя лучше. Болезнь была уничтожена механизмом преобразования. Потом снова стал человеком и, взяв штаны, начал натягивать на себя.

– Так вот кто ты! – потрясенно воскликнул Никат. – Вот как ты смог! Абдул… наплевать на Абдула. Скорее, скорее, ей совсем плохо!

Жена Никата и правда была плоха – ее били судороги, и, похоже, предсмертные. Андрей коснулся ауры – она была черна, как грязь. Заряд болезни был такой силы, что его самого начало лихорадить, и когда он собрал всю черноту, то в его глазах помутилось и он едва не потерял сознание. Спас Никат – тряс его за плечи, хлопал по щекам:

– Очнись! Очнись! Андрей, что с тобой?!

Монах, шатаясь, встал. Снять штаны уже не было сил, и он перекинулся прямо в них, разрывая в клочья. Даже Зверя трясло – количество болезни было запредельно. Андрей снова стал человеком и сел на стул, хватая воздух широко раскрытым ртом.

– Как жена?

– В порядке, – ответил Никат, – в порядке. Спасибо тебе.

– С тебя штаны. Мои вдребезги. Мне до трактира дойти не в чем.

– Сейчас найдем. Будут штаны, – грустно сказал Никат, глядя на трупик дочери. – Дочка, дочка… она так любила кататься у меня на плече! Она была такой веселой, такой славной! Что я скажу жене? Она спит, не знает… Я не смогу сказать! – Никат отвернулся, закрыл лицо руками, а плечи его затряслись, как в лихорадке.

Андрей нахмурился, посмотрел его ауру – ему показалось, что и Никат тоже болен. Но нет – показалось. Он подождал пару минут, пока Никат успокоится, и спросил:

– Как хоронить думаешь? Если узнают про чуму – дом сожгут. А потом поинтересуются, почему остальные не заболели. А когда узнают, что заболели и вдруг вылечились, начнут спрашивать, кто вылечил. И выйдут на меня. И будут большие неприятности – всем. Итак: как думаешь хоронить?

– Скажу, что она упала и ударилась головой. И умерла. Про чуму будем молчать. Дочка все равно не понимает, а жену я предупрежу.

– Тогда буди ее… нет, погоди, дай мне штаны. Мыло, спиртное есть? Руки протереть. И вы должны вымыть все в доме. Все. И ее тоже… спиртом. Ты в курсе, что спирт убивает болезни? Нет? Так вот, обязательно крепким спиртным или чистым спиртом – вымыть все. Не жалейте денег, вымойте все. Чтобы жить спокойно. Я сейчас уйду, не хочу, чтобы она меня видела. Вы уж сами без меня, ладно?

– Хорошо. Я все сделаю, как ты сказал. – Вышибала удрученно посмотрел на труп дочери и заторопился. – Идем, я штаны тебе дам.

Через двадцать минут Андрей выходил из дома Никата. Тот проводил его до дверей, порывисто обнял, сжав так, что у Андрея перехватило дыхание, и сказал:

– Все что угодно. Все. Я за тебя убью, разорву.

– Перестань, – махнул рукой Андрей. – Береги жену и дочку. Им будет сейчас очень трудно. И вот еще что – узнай, где они подцепили болезнь. Откуда она появилась в доме. Кто принес – жена? Где она была перед тем, как заболела, кто первый заболел? Узнаешь?