Евгений Щепетнов - Монах. Шанти

У Андрея защемило сердце, а к горлу подкатил комок.

«Опять один… как всегда, как всю мою чертову жизнь. Несет меня как перекати-поле, и, где я остановлюсь, знает лишь Бог. Интересно, что будет с Лесом? С его народом? Я уверен, что все тут будет нормально? Не-а… Человек, соединенный с растением-мутантом… как бы они не стали проблемой для всего мира. Да, Урхард – хороший человек, но… Лес желает размножаться, заполнить собой весь мир. И это понятно – инстинкт. Впрочем, а чем от него отличаются люди? Только тем, что они убивают себе подобных в бесконечных войнах, а Лес не может себя убить. Так чем же мутировавшее растение хуже людей? Может, как раз и лучше такое вот сращение человека и природы? Не знаю. Я сделал все, что смог, и пусть другой сделает лучше меня».

Дни тянулись один за другим. Пыльная дорога, лес, поля, овраги, мосты, ночевки на постоялых дворах. Пьяный гомон путников, обсуждающих свои великие проблемы, чад кухонь, дым очагов, запах лошадиного пота и конского навоза, вонь отхожих мест и аромат пышных лугов, разнотравья и болота с квакливыми лягушками – все знакомое, привычное, навязшее в зубах, как жилистое мясо.

Банды, разбойники? Андрею иногда даже хотелось, чтобы кто-то из них появился и можно было бы развеять скуку путешествия. Но нет, на этой пыльной дороге не то что разбойники, даже путники попадались редко. Они окидывали Андрея сонным взглядом и продолжали свое вечное движение в неизвестное будущее.

Все-таки Андрей больше был человеком другого мира, более энергичного, суетного, быстрого, чем обитателем этого – сонного, бредущего своей дорогой, как бык, запряженный в телегу крестьянина. Куда торопиться, когда завтра будет так же, как и вчера… как и год назад… как целую жизнь назад.

Через десять дней, как и обещал Урхард, дорога вывела Андрея к стенам города Ихдира, расположившегося на скалистом берегу Ихдирской бухты, круто вдающейся в материк. На мысе располагался маяк, сложенный из дикого камня. Наличие маяка немало удивило Андрея, полагавшего, что здешний народ не дорос до таких чудес цивилизации. А еще удивил город, чистый, ухоженный и многолюдный, похожий на столицу Балрона Анкарру, особенно в ее портовой части. Такие же трактиры, такой же пестрый народ, снующий по пристани так, будто в огромный муравейник помочился громадный бык и муравьи теперь срочно ищут источник опасности, не подозревая, что тот возвышается прямо над ними.

Андрей не любил шум больших городов, толкотню, его раздражали подозрительные личности, пристраивающиеся за каждым незнакомцем, не похожим на жителей города, в надежде поживиться содержимым его карманов или кошелька. Впрочем, при виде жесткого лица незнакомца и рассмотрев его меч, который тот придерживал с уверенностью и грацией опытного бойца, подозрительные типы тут же исчезали в толпе, так и не решившись проверить, насколько чужак обременен медью и серебром, а возможно, и золотом. И напрасно. Чего-чего, а денег у Андрея хватало, и не только денег. Он продал фургон и лошадь – не бросать же повозку и лошадь на причале, а на корабле они Андрею ни к чему. Фургон честно укрывал его от непогоды десять дней, лошадь исправно тащила повозку, так что пусть они достанутся хорошему хозяину, рассудил Андрей, когда передавал вожжи в руки перекупщика. Торгаш явно надул его на хорошую сумму, но Андрею не хотелось торговаться – деньги у него были, и много. Урхард дал ему тысячу золотых и горсть камешков в кожаном мешочке.

Андрей не очень хорошо разбирался в камнях, но по всему было видно, что это необработанные, неограненные алмазы, больше похожие на кусочки окатанного водой кварца.

Если бы не сказали, что это драгоценные камни, Андрей никогда бы не подумал, что эти мутные кусочки стекла самые настоящие алмазы. Когда Урхард показывал ему драгоценности, Андрей высказал сомнение в ценности камешков, и тогда, захохотав, купец бросил один из камешков в драгоценный хрустальный бокал с колодезной водой. Камешек пропал. Дилетантских познаний Андрея хватало, чтобы понять – это настоящий алмаз. Только алмаз, погруженный в воду, становится невидимым. Так что сейчас Андрей нес на себе целое состояние, совсем не лишнее в его положении.

Расставшись с повозкой и лошадью, Андрей отправился в гостиницу. Идти в порт прямо сейчас было глупо – вечер, солнце уже наполовину погрузилось в море, окрасив небосвод в ярко-красный цвет, тени удлинились и будто цеплялись за ноги прохожих, ускорявших свой шаг в надежде на сытный ужин, чистую постель и покой за крепкими дверями, уберегавшими людей от опасностей этого города.

Как везде и всегда, с наступлением темноты город становился местом опасным, гораздо опаснее леса с его дикими зверями. Портовые города в этом отношении были особенно опасны – бесшабашные, не особо задумывающиеся о завтрашнем дне мореходы, полукупцы-полуразбойники, только и делали, что искали возможности сцепиться с кем-нибудь из-за неосторожно брошенного слова и даже взгляда.

Уже входя в гостиницу, на вывеске которой красовался корабль с поднятыми парусами, Андрей натолкнулся на невысокого, крепкого мужчину лет сорока, увешанного всевозможными видами оружия – от короткого широкого меча, которым удобно орудовать на тесной палубе корабля, до метательных ножей на перевязи и небольшого стального арбалета, закрепленного на спине. Двое мужчин, двигающихся в противоположных направлениях, врезались друг в друга с такой силой, что их отбросило назад, как два бильярдных шара, и преимущество было на стороне Андрея – его костяк, невидный под слоем сухих узловатых мышц, был более крепким, широким и тяжелым, чем костяк соперника, не являющего мутантом-оборотнем.

Мореход крякнул, слегка согнулся – видимо, получил ощутимый удар в живот, распрямился и посмотрел в лицо тому, кто нарушил его размышления о том, кому бы сегодня выпустить кишки – вечер начинался довольно скучно, невесело, и надо было что-то делать с этой грустью. Или пойти к девкам, или окончательно нажраться, или же… И вот самый веселый вариант – выпустить кишки этому наглецу с противной рожей записного красавчика, осмелившегося появиться там, где собираются настоящие морские волки!

– Т-ты… наглец! – начал мореход, багровея лицом. – Как ты посмел?!

Андрей посмотрел на мужчину, оценил его вооружение, прикинул, во что это все может вылиться, и спокойно, бесстрастно, чтобы не разжигать ситуацию, спросил:

– Что тебе нужно? Я не хотел тебя задеть, так получилось. С меня кружка пива, и мы разошлись в разные стороны. Согласен?

– Из северного клана? Говор у тебя, как у лесных дикарей, – выпятил губу мореход. – Теперь понятно, почему ты такой тупой. Говорят, в лесных кланах принято жениться на своих дочерях и сестрах, потому у них рождается много ублюдков, слабых на голову.