Илья Новак - Зубастик. Чудесное путешествие

Маг свернул, начал перебираться через невысокую ограду, но зацепился. Слуга схватил его за воротник, приподнял и перешагнул через препятствие. Луна вновь мигнула, когда ее пересекла крылатая тень. Преодолев внутренний двор, беглецы перелезли через вторую ограду и очутились на круглой площади с высоким зданием в центре. Колонны, поддерживающие навес над входом, широкие ступени, стены, крыша – все из черного мрамора. Бледно-зеленый свет луны озарял висящий над входом щит с гербом в виде драконьей головы. Узкие глаза смотрели прямо, пристально и холодно вглядываясь в каждого, кто бросал взгляд на герб. Приоткрытая хищная пасть показывала острые клыки. Над гербом полукругом шла надпись:

ДРАКОНИЙ БАНК.

– Спрячемся там? – спросил толстяк.

– Что ты! – маг уже бежал в обход площади. – Не в городе. Здесь мы вообще не сможем укрыться. Он найдет нас где угодно.

– На берегу? Тогда зачем бежим в другую сторону?

Как только они миновали площадь, над ней возникли крылатые тени.

– Потому что на берегу тоже нельзя.

– В океане?

– Какой океан, что ты говоришь!

– На горе? – слуга показал туда, где в темном небе виднелись контуры далекой вершины.

– Ты так ничего и не понял! В этом мире нам от него не скрыться. Вообще нигде!

– Но где же тогда? – спросил тяжело дышащий толстяк.

– Пока не знаю!

Город закончился – потянулись палисадники, огороды, низкие домишки с соломенными крышами, амбары.

Петляя, они бежали дальше. Шипящего звука теперь не было слышно, но старик знал, что преследователи где-то рядом.

Вскоре началась пустыня. Не такая, как в доме мага, настоящая. Стало прохладно – песок уже отдал ночи накопленное за день тепло. Ветер шелестел в тенях, залегших между барханами.

Увязая по щиколотки, они преодолели несколько пологих вершин. Толстяк дышал все тяжелее, а маг уже совсем выбился из сил. Чем глубже беглецы входили в пустыню, тем становилось жарче. Далеко впереди из склона огромной горы вырвался столб пламени, завернулся смерчем и потух.

– Гулгор кашляет, – на вершине бархана маг повалился навзничь. – Не спится старику.

– А он не поможет нам? Скоро догонят! – слуга сел рядом, щурясь, вглядываясь в темноту. Пока что он не мог различить крылатых преследователей, но, скорее всего, они уже достигли палисадников. – Может нам попросить помощи у Гулгора?

– Думаешь? – маг с сомнением покачал головой. – Но где он спрячет нас? Да и не успеваем мы туда добраться.

– Тогда побежали! – слуга привстал.

– Нет, погоди, я уже задыхаюсь. И потом, нам все равно не дадут достигнуть горы. Но вообще-то… вообще-то, есть другой способ.

– Какой?

– Мне трудно объяснить тебе. Но, возможно… – старик задумчиво ковырнул песок и встал, стягивая со спины котомку. – Да, сейчас это единственное, что может спасти нас.

Крылатые убийцы летели зигзагами низко над землей. Маленькие глаза, не моргая, смотрели вниз – они различали каждый дом, каждый огород, каждую грядку на огороде, каждый побег на грядке, каждый листок на побеге!

Они смотрели очень внимательно, потому что тот, кто отправил их в погоню, был безумцем, способным в случае неудачи сотворить что угодно даже с ними, своими верными слугами.

Убийцы пересекли границу пустыни и опустились еще ниже, описывая круги над барханами. Беглецов не было. Преследователи не могли различить их среди песка.

Тогда они поднялись выше и разлетелись, чтобы охватить все пространство до одинокой горы.

Даже с такой высоты убийцы различали каждую песчинку в пустыне.

Во все стороны тянулись песчаные холмы – и не единого человека среди них.

Они достигли склона одинокой горы и полетели обратно. Сильные крылья рассекали воздух. Узкие ноздри раздувались. Длинные тени то и дело проносились на фоне бледно-зеленой луны.

Беглецов не было, но убийцы не прекращали поиски.

Их крылья не знали усталости.

Их глаза смотрели не моргая.

В их маленьких мозгах зарождалась паника.

Они смотрели так пристально, как не смотрели никогда в жизни.

И не видели.

Не видели.

Не видели!

И вновь пришла ночь. Погода стояла ужасная – плохой хозяин собаку на улицу не выгонит. Хотя ее никто и не гнал, она сама убежала.

Препротивнейший криволапый песик по имени Нобби, обжора и лентяй с самодовольной мордочкой, жил в большом доме, принадлежащем господину Шлапу, самому богатому человеку города. Супруга его, госпожа Шлап, любила животных гораздо больше людей: в доме обитали еще три кота, пять кошек, бульдог и шумное семейство хомяков.

За всей живностью следил юный слуга по имени Эб Эбвин. И теперь он, запахнувшись в пальто и нахлобучив шапку на лоб, брел сквозь пургу, иногда громко выкрикивая:

– Нобби! Нобби, ты где, дурачок?

Дурачок не отзывался. Вообще-то, Эб предпочел бы назвать его “негодяем”, что он однажды случайно и сделал в присутствии хозяйки. И получил от нее страшный нагоняй. Подобные слова недопустимы в приличном обществе! – заявила госпожа Шлап. И даже если песик слегка балуется , то самые ругательные слова, которые к нему можно применять – это “дурачок” или “шалун”.

Ветер дул порывами, свистел, бросал в лицо Эба колкую снежную крупу. Темнота кругом, на много миль окрест – ни огонька. Лишь в стоящем на вершине холма большом доме Шлапов светилось окно спальни, где хозяйка металась из угла в угол, заламывая руки в ожидании, когда же найдут ее дорогого Ноббика.

Самое неприятное время года – еще не так холодно, чтобы снег одеялом укрыл землю, но уже и не так тепло, чтобы он совсем растаял. Темно-коричневые проплешины сменялись покрытыми тонкой корочкой лужами, куда Эб то и дело проваливался. Старые сапоги его промокли, холод пробирался под пальто.

– Нобби! – опять закричал Эб, почти с ненавистью глядя на дом Шлапов. Холодными вечерами дурачок Нобби любил устроиться на атласных подушках софы, что стояла возле большого камина в зале второго этажа, и дремать там, иногда брюзгливо порыкивая на тех, кто пытался приблизиться к нему. На всех, за исключением своей повелительницы, госпожи Шлап, у которой он был любимцем. Госпожа перед тем, как лечь, всегда приходила к Нобби, желала ему спокойной ночи и нежно чмокала в слюнявую мордочку. Этим вечером, не обнаружив пса на привычном месте, она подняла большой тарарам. Разбудили слуг, обыскали весь дом – Нобби исчез. Он не в первый раз убегал, и, как обычно, во всем обвинили Эбвина. Вот так и получилось, что теперь он брел сквозь пургу по склону холма на окраине города, вместо того, чтобы лежать в своей постели.

Сквозь вой ветра донеслось поскрипывание. Эб остановился, прищурился и увидел что-то громоздкое, медленно движущееся навстречу. Заржала лошадь.