Дана Жанэ - Где ты? [=Из Парижа]

Саша.Я подпускаю людей близко к себе, между прочим, даже очень подпускаю. Просто не всех, а тех — кого сама решаю.

Лео.Знаешь что, Саша? Те, кто думают, что они все контролируют — очень ошибаются.

Саша.А те, кто болтаются по всему свету, без всякой цели и плана — те, конечно, правы, да?

Лео.Они хотя бы живут.

Саша.Они тусуются, а не живут. Тут есть разница, но ты ее явно не чувствуешь.

Лео.А ты живешь иллюзиями.

Саша.Да откуда ты знаешь — чем я живу? Мы с тобой пять минут знакомы. Чего ты там знаешь?

Лео.Много времени не нужно, что бы это понять.

Саша. Да ты что.

Лео.Ты не сможешь стать режиссером, не сможешь рассказывать людям истории…

Саша.Да ты что.

Лео.Если сейчас не останешься и не докажешь обратное.

Саша.Да пошел ты.

Дверь в спальню распахивается. Наташа возвращается с Сержем. Наташа снова бодра и весела. Она держит в руках DVD. Серж плетется за ней следом, неся два больших пледа.

Наташа (как ни в чем не бывало) А вот и мы! Скучали за нами? А мы будем смотреть «Ночной дозор»! Вот, нате. (вручает один из пледов Лео) Это вам, с Сашкой. (берет со стола бутылку с кофейным ликером) А это — всем нам.

Наташа, с бутылкой в руках, идет к дивану, усаживается на него. Сажает, почти насильно, Сержа рядом с собой, укрывает его и себя пледом. Лео и Саша продолжают стоять у двери.

Наташа.Чего вы? Идите к нам. (смеется) Да ладно… Я не совсем идиотка… Я немного шарю в таких вещах… Он ту пти пё! Совсем немного… И стесняться тут нечего. Мы с тобой даже не подруги. Я тебя сюда позвала, только потому что ты — моя единственная русская знакомая без парня… Так что, садитесь уже к нам, голубки и, совет вам да любовь, короче.

Лео (Саше). Пойдем.

Саша продолжает стоять. Тогда Лео берет ее за руку, ведет к дивану, усаживает, кидает ей на колени плед, садится рядом, накрывает пледом себя. Саша убирает плед со своих колен.

Саша (Наташе). Для твоей информации, мы не «голубки» и у нас совсем не «совет да любовь», оке?

Наташа.Уи, уи, уи… (Сержу). Давай, заряжай киношку.

Лео снова набрасывает на Сашины колени плед, и она снова его сбрасывает. Наташа смотрит на Сержа, замершего с диском в руках.

Наташа.Серег, ты чё примерз?

Серж.Вот вы… Вот вам не понравился мой тост, а ведь я и, правда, так считаю…

Наташа.Какой тост?

Серж.Про «самую прекрасную страну». Мой тост про…

Наташа.А… Ну а чё ты тогда сидишь здесь, с нами, на улице Тюрбиго, если у тебя такая прекрасная родина?

Серж.Потому что я могу здесь быть, а там я не могу… Я не могу туда вернуться, понимаете? Папе нельзя возвращаться в Россию. И мне с мамой из-за него тоже нельзя. Нам так сказали. Это, типа, опасно… Мы уехали в девяносто шестом, и с тех пор я там не был… Уже восемь лет… Вы не понимаете, потому что вы в любой момент можете вернуться, в любой день… А я не могу. И поэтому, у меня совсем другое к этому отношение… вот.

Лео.Типа, запретный плод сладок? Типа, — «нет жизни хуже той, в которой ты никогда не сможешь покинуть Россию, и нет жизни хуже той, в которой ты не никогда не сможешь в нее вернуться».

Саша.Кто это сказал?

Лео.Не помню… И мнения этого, кстати, не разделяю. У меня уже очень давно другая родина. Я к ней привык и люблю ее. А Советский Союз я даже не помню. Я до восьми лет ничего не помню. Мое первое воспоминание, — как я в Тель-Авиве из самолета выхожу, и надо мной небо — такого ярко-синего цвета, что я даже не верю, что оно настоящее.

Пауза.

Наташа.А я тебя понимаю, Серж. Я первый год здесь так скучала за Россией, вообще кошмар. Мне все время домой хотелось. Сны снились про это даже. Я плакала даже. И еще я, прикиньте, скучала по нашим страшным зданиям. Ну, по спальным районам нашим.

Серж.И я тоже. Я тоже! Вот точно так же, да… Спальные районы. Я тоже по ним скучаю. Я ужасно по ним скучаю. Под Лондоном есть дома похожие, такие, знаете? Государственные дома для бедных. Я туда специально ездил, и гулял там, и смотрел на них!

Наташа.Такие же серые коробки, как у нас?

Серж.Да. Серые коробочки… родные такие.

Саша с Лео переглядываются.

Наташа.А еще я тут, короче, в мой первый год парижский, — страшная такая стала… распухла вся и волосы испортились… Кошмар, вообще… А потом, как-то… Не знаю, привыкать начала постепенно… К хорошему… И чем дальше, тем… А, теперь, вот… Но я тебя понимаю, Серж. Да! Я тебя понимаю…

Пауза.

Саша.Ну, допустим, в первый год я тоже скучала.

Лео.Ты?

Саша.Это нормально — скучать в первый год… .(улыбается). Я в первый год вообще… Себе на стенку повесила… Написала на листе бумаги… А, ладно…

Лео.Скажи.

Саша.Нет.

Лео. Скажи. Давай, скажи.

Саша.Ладно . (отпивает ликер из бутылки) Я написала: «Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. (Лео подхватывает — заканчивают они с Сашей хором) Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна».

Долгая пауза. Бутылка идет из рук в руки, и все, по очереди, из нее отпивают.

Серж.А у вас есть в России любимое место?

Наташа (быстро). Поселок Лазаревское, на Черном море. Лучшие пять дней жизни, в августе девяносто девятого…

Саша. У меня любимое место — Питер. Летом, когда белые ночи.

Серж. А у меня Ленинский проспект. Мы там жили. И Чистые пруды. Там бабушка жила… И еще Коломенское. Я там гулял… И Чистые пруды…

Лео.Ты уже говорил. Саша, а если я приеду в Питер, ты станешь моим гидом?

Серж.А моим? Ты станешь моим гидом?

Лео.Тебе же нельзя в Россию.

Серж.Ну, я могу аккуратно… Поменять, там, фамилию и приехать…

Лео.Так чего до сих пор так не сделал?

Серж.Потому что раньше я не знал, что Саша может показать мне Питер!

Саша.Офигеть… Не собираюсь я никому ничего показывать.

Лео.Даже если мы тебя будем умолять?

Саша.Не надо меня умолять…

Наташа медленно встает с дивана и идет к стулу, где лежит ее сумка.

Саша.Э? О? Ты чего? Куда?

Наташа. Домой.

Саша.Здрасте! А я?

Наташа.Зачем я тут тебе?

Саша.Здрасте…

Наташа.Что?

Пауза.

Саша.Ты что, так вот сейчас уйдешь, и оставишь меня одну, в квартире, с двумя мужиками?

Наташа.А ты не справишься? Тебе помощь нужна?