Август Стриндберг - Полное собрание сочинений. Том 3. Повести и драмы

Через год Андрей хотел уехать из дома на заработки, но барон дал ему работу здесь, и он остался; Анна работала на поденной в замке и часто видела маленького барона. Она терпеть его не могла, а между тем она спасла ему жизнь, пожертвовала для него своим ребенком.

Она была плодовита и имела много сыновей; они были земледельцами, железнодорожными рабочими и один даже арестантом.

А старый барон с беспокойством ждал того дня, когда его наследник женится.

Он выглядел слабым. Ему было бы гораздо спокойнее, если бы другой молодой барон, который умер в воспитательном доме, был наследником богатства; и когда теперь ему приходилось читать такие же брошюры, как та давнишняя, он бывал принужден сознаться, что высшие классы выживают благодаря милости низших слоев; и что тот искусственный подбор, который теперь наблюдается, должен быть назван естественным. И раз это так, то ничего нельзя переменить, что бы там ни говорили доктора и социалисты.

В один прекрасный весенний вечер асессор вышел погулять. Услышав пение и музыку в одном из летних садов и увидев там яркий электрический свет, он вошел туда, сел за столик возле эстрады и заказал грог.

Сначала какой-то комик пел печальную песнь о дохлой крысе. Потом вышла молодая девушка в розовом и запела куплет. Она выглядела сравнительно невинной и обращалась со своим пением исключительно к молодому невинному асессору. Польщенный этим отличием, он завязал знакомство, которое началось бутылкою и кончилось двумя меблированными комнатами с кухней и прочими принадлежностями. Анализ чувств молодого человека не входит в план этой работы, так же как описание мебели и прочего устройства молодой четы.

Достаточно того, что они были хорошими друзьями!

Между тем, напичканный социальными стремлениями того времени и желанием всегда видеть перед собой свое счастье, молодой асессор решил и сам переехать в эту квартиру, чтобы его маленькая подруга играла роль хозяйки дома, на что она с радостью согласилась.

Но у молодого человека была семья, т. е. эта семья смотрела на него, как на свою собственность, и как только она нашла, что он оскорбляет всеобщие нравственные понятия и тем бросает тень на всю семью, он был призван на семейный совет, состоявший из родителей и сестер, чтобы выслушать предостережение. А так как он счел себя для этого слишком взрослым, то всякие дальнейшие сношения между ним и его родными были прекращены. Это еще больше привязало его к его собственному дому, и он сделался очень домовитым мужем или, вернее, мужем. Они были очень счастливы, очень любили друг друга и оба чувствовали себя свободными. Они жили в постоянной радостной заботе не потерять друг друга и делали всё возможное, чтобы сохранить друг друга. И только одного им недоставало — знакомых. Общество не хотело их принимать, а ходить куда ни попало асессор не хотел.

Накануне Рождества за утренним кофе асессор получил письмо. Оно было от одной из его сестер, которая в трогательных выражениях просила его встретить рождественский сочельник вместе с ними; она подходила к нему со всех сторон и сделала его совсем нерешительным. Мог ли он ее — свою подругу, свою жену оставить в такой вечер одну? Нет! Могло ли остаться пустым у родительского рождественского стола его место, когда оно еще никогда таким не было? Гм… Так обстояли дела, когда он шел на занятия. За завтраком он встретил одного товарища, который очень осторожно спросил его, проводит ли он рождественский вечер в родной семье.

Асессор покраснел. Нужно ли посвящать его в свои дела? Тот заметил, что задел больное место, и продолжал, не дожидаясь ответа:

— Если бы ты был один, ты мог бы прийти ко мне, т. е. к нам; ты, вероятно, слышал, что у меня есть связь. Прелестная милая девушка; впрочем, ты ведь знаешь.

Это звучало так хорошо, и асессор готов был уже принять приглашение, если бы они вдвоем могли прийти? Конечно, им будут очень рады! И таким образом вопрос о сочельнике и о знакомстве был решен.

В шесть часов они уже пришли к его другу, и мужчины засели, как паши, за портвейн, а женщины принялись в кухне за стряпню.

Все четверо принимали участие в накрывали стола; женщины так искренно радовались. Они чувствовали себя такими близкими, соединенными общей участью, так называемым «приговором света».

Они уважали друг друга, обращались друг с другом с большим тактом и участием и избегали отвратительных двусмысленных разговоров, которые имеют обыкновение вести женатые люди, если дети не находятся поблизости, как будто при этом условии они имеют на это право. За тортом асессор сказал маленькую речь на тему о своем собственном доме, почему приходится избегать света, людей, и где находишь истинную радость и переживаешь лучшие часы жизни. Тут Мария-Луиза вдруг начала плакать и, когда он спросил ее, не обижена ли она или не чувствует ли себя несчастной, она, рыдая, сказала ему, что замечает его тоску по матери и сестрам.

Он уверил ее, что это неправда; напротив, он очень не желал бы, чтобы они сейчас были здесь.

— Да, но почему они не обвенчаются?

— Да разве они не всё равно, что повенчаны?

— Не как следует!

— Но как же следует? При посредстве пастора? Он находит, что пастор похож на экзаменуемого студента, а его заклинания — на познания в мифологии, — не больше.

Этого она не понимала, но она знала, что у них было не так, как должно, и люди показывают на нее пальцами.

Ну, и пускай их!

Тут в разговор вмешалась Софи и заявила, что она прекрасно сознает, что она недостаточно благородна для родных своего мужа и что каждый должен быть доволен тем местом, которое ему достается.

С этого вечера между двумя семействами завязались дружба, и они жили так согласно, как очень редко встречается.

Но через несколько лет связь асессора была благословлена сыном, и возлюбленная поднялась до ранга матери его сына. Она изменилась, благодаря страданиям и заботам о новорожденном, и желание нравиться своему мужу, культивировать свою любовь — перестало быть её единственной мыслью. В обращении с приятельницею показалось уже легкое превосходство, а по отношению к мужу — большая уверенность.

Однажды он пришел к ней сияющий, с большой новостью. Он встретил на улице старшую сестру, которая, конечно, была обо всём осведомлена. Ей, казалось, любопытно было посмотреть маленького племянника, и она обещала посетить их.

Тут Мария-Луиза принялась всё основательно убирать, чистить, мыть, а асессор должен был купить ей новое платье. Визита ждали целую неделю; оконные занавески были выстираны, задвижки окон и дверей ярко начищены, чтобы сестра могла убедиться, насколько порядочна особа, с которой сошелся её брат.