Александр Мардань - Последний герой (журнальный вариант)

Слышно, как хлопнула дверь.

ЛЮДМИЛА (торопливо.) Таня, давай потом договорим.

Входит Катя.

КАТЯ.Тетя Таня!!! С приездом!

Обнимаются, целуются.

ТАТЬЯНА.Катюша! Господи!.. Встретила бы на улице — не узнала! Что ж ты одна, без мужа?

КАТЯ.Он не муж… Пока…

ТАТЬЯНА.Да? А я думала — раз вместе живете… Ну что, за женский день? Витя, наливай!

КАТЯ.Тетя Таня, как там театральная столица? Столько новых театров открылось…

ТАТЬЯНА.«Театры полны, ложи блещут»… А ставят одно и то же. Чехов, Шекспир, Островский. За классику прячутся. Я это все еще в молодости пересмотрела. А ты в Москву не собираешься? Ты же когда-то хотела поступать.

КАТЯ.«Поздно, — отвечала Маша».

ТАТЬЯНА.И правильно. Всю жизнь говорить чужие слова не своим голосом… Театр — это несерьезно. Опору надо себе в жизни искать. О будущем думать. И не повторять чужие ошибки.

ЛЮДМИЛА.Ну ты, Таня, сегодня уже всех построила…

Пауза.

ТАТЬЯНА (встает.) Извини, Люда, пойду я. Голова разболелась. Лечь хочу.

КАТЯ.Вы разве не у нас?

ВИКТОР.Давай такси вызовем.

ТАТЬЯНА (одевается.) Да еще светло, пройдусь немного, возьму машину. Катя, мы послезавтра все в ресторан идем. Часов в пять приходи, отсюда поедем вместе. У тебя есть что надеть?

КАТЯ.Конечно. Я приду. До свидания, тетя Таня

Татьяна уходит, Людмила идет ее проводить. Возвращается, молча садится за стол.

ЛЮДМИЛА (вытирает слезы, начинает чистить креветку.) Остыли наконец-то.

ВИКТОР.Не реви.

ЛЮДМИЛА.А кто ревет?

КАТЯ.Вы чего это тут?

ВИКТОР.Делили шкуру неубитого медведя.

КАТЯ.И как?

ВИКТОР.Тетя Таня хотела хвост на воротник.

Катя начинает хохотать, за ней Людмила и Виктор, но смех быстро обрывается.

ЛЮДМИЛА (после паузы.) Надо чайник поставить.

КАТЯ.Потом.

ЛЮДМИЛА.Нет, на электроплитке долго греется.

ВИКТОР (встает.) Сейчас поставлю.

В комнате гаснет свет.

Катя, какой чай? Сок же есть!

В темноте снова раздается общий нервный хохот.

Та же комната. В центре стола — керосиновая лампа и большая банка с помидорами. В нескольких местах комнаты — на журнальном столе, серванте — расставлены свечи. Входит Людмила, в сердцах бросает сумочку на диван, падает в кресло. Из кухни появляется Катя.

КАТЯ.Привет! Я тут пытаюсь картошку пожарить, только примус все время гаснет. Техника — полный отстой! Что делать?

ЛЮДМИЛА.Ты еще спроси — кто виноват…

КАТЯ.Ты чего такая — на метле?

ЛЮДМИЛА.Ученик у меня на другом конце города. Приезжаю, как обычно, а его мама мне говорит: «Сережа заболел. Я вам звонила — звонила, чтобы предупредить». Я ж не стану ей объяснять, что у нас телефон отключили. Полдня проездила. А мне сегодня еще контрольные проверять. Опять при свечах буду сидеть. С керосинкой не могу — так воняет.

КАТЯ.Ма! Я тебе тут привезла… (Выходит на кухню, возвращается и ставит на стол коробку.) Вещь — супер, специально для подводников. Тут радиоприемник плюс фонарь. На батареях. (Включает приемник, слышна тихая музыка.)

ЛЮДМИЛА.Солнышко, спасибо тебе. (Целует ее.) Ну что, пошли бороться с примусом?

КАТЯ.Не, мне уже идти пора. Я вообще на минутку заскочила, фонарь отдать и узнать, как вы туг. Ты бы хоть с работы мне звонила.

ЛЮДМИЛА.В учительской телефон вечно занят.

КАТЯ.Без телефона — еще туда — сюда, но без воды… Я картошку почистила, а потом из ковшика руки полчаса отмывала!

ЛЮДМИЛА.Там мне осталось? Сольешь?

КАТЯ.Вы откуда воду носите?

ЛЮДМИЛА (старается говорить весело.) Кафешка через дорогу. Пока пускают. Жалеют. Говорят: «Вам надо коромысло купить — легче будет». А я им объясняю, что когда коромысло придумали, тогда еще «хрущевок» не было. Не зря у нас лестничные площадки клетками называются. С коромыслом — застрянешь.

КАТЯ.Что папа?

ЛЮДМИЛА.Уговаривает потерпеть. Ходит за водой, таскает консервы, воюет с примусом. Говорит, что еще немного — и обедать будем в ресторане. Каждый вечер.

КАТЯ (обнимает Людмилу, целует ее.) Все, мамуль, я понеслась.

ЛЮДМИЛА.Ладно. А я пока буду вещи собирать. Начну с зимних. Чем бы ни закончилось — а складываться надо.

КАТЯ.Последнее китайское предупреждение: если что… Мой адрес вы знаете. (Уходит.)

Оставшись одна, Людмила открывает шкаф, достает дорожную сумку и начинает складывать одежду.

Входит Виктор. В руках у него несколько рулонов обоев и бутылка водки.

ВИКТОР.Привет! (Ставит бутылку на стол, около банки с помидорами.) Ух ты, музыка! Откуда?

ЛЮДМИЛА.Катя подарила.

ВИКТОР.Душно у нас…

ЛЮДМИЛА.Что ты хочешь? Полдня примус горел. Но картошка все равно полусырая.

ВИКТОР.Под водочку и такая сойдет.

ЛЮДМИЛА.Есть повод?

ВИКТОР.Сразу два! С какого начать?

ЛЮДМИЛА (смотрит на него с надеждой.) Не пугай меня.

ВИКТОР.Люда, все как нельзя лучше! Я только что с фирмой говорил…

Таинственная пауза.

ЛЮДМИЛА.Ну?!

ВИКТОР.Угадай, сколько?

ЛЮДМИЛА.Вить! Не зли меня!

ВИКТОР.Семьдесят!

ЛЮДМИЛА.Вить… Я… Хватит, да? Все, сил больше нет. Примус, ведра, свечки… Вить, ты гений. Честно, я не думала, что у тебя получится их до такой суммы дожать. Здорово! И себе квартиру получше найдем, и Кате останется…

ВИКТОР.Смотри. (Распаковывает один из рулонов, разворачивает, прикладывает к стене.) Нравится?

ЛЮДМИЛА.Очень. Только с обоями все-таки надо было подождать, вдруг комнаты будут нестандартного метража. Придется докупать… Или наоборот…

ВИКТОР.Какого — нестандартного? У нас тут все меряно-перемеряно. Эти — в спальню, а сюда, в большую, что-нибудь посветлее поищу. (Пауза.) Завтра — послезавтра и начну. (Пауза.) Ну что, за стол? Как-никак, праздник сегодня. Мир, труд, май! Вот за труд и выпьем, за начало ремонта.

ЛЮДМИЛА.Витя, ты что? Какой ремонт? Где?

ВИКТОР.Здесь.

ЛЮДМИЛА.Витя, ты помнишь, Таня про психбольницу рассказывала? Мне кажется, что у них есть для этого все основания. Зачем ремонт?

ВИКТОР.Затем. Чтобы они поняли, что это серьезно. Что я останусь здесь до тех пор, пока они не пойдут на мои условия.