Уинстон Грэм - Джереми Полдарк

Хотя он и был благодарен, что избежал угрозы суда, перед ним стояла новая опасность, хоть и меньшая, но серьезная: приближающееся банкротство, и с этой мыслью он жил уже много дней. Даже продажа всей его доли в Уил-Лежер не покроет долги. Как человек гордый, Росс не выносил долгов любого рода. Воспоминания о суде по-прежнему были ему ненавистны. Хотя он и получил свободу в результате изменения своего поведения в последний миг, но не переставал презирать себя за это.

Через несколько дней после суда пришло письмо от Верити.

«Дорогой кузен Росс,

На сей раз я пишу тебе, а не Демельзе, потому что, вероятно, мне многое нужно тебе сказать, хотя, конечно, ты можешь дать ей прочесть это письмо.

Для начала я снова повторю, что благодарю Господа за твое освобождение, и к этим молитвам искренне присоединяется Эндрю. Я знаю, как ужасно само то, что тебе предъявили такое обвинение, так что ты по праву заслужил оправдание. Но также это и повод для глубочайшей признательности всем твоим друзьям, кто не обманул правосудие, и для надежды, что возникшая в твоем сердце горечь в результате этого ареста теперь, после счастливого исхода, исчезнет.

Будучи в Бодмине, я дважды виделась с Фрэнсисом. В первый раз он заходил в гостиницу, и, хотя был в ужасном состоянии и пьян, я почувствовала, что он пришел повидаться, чтобы уладить наши разногласия, но когда дошло до дела, брат так ничего и не сказал и ушел ни с чем. Я видела его после слушаний и снова с ним разговаривала.

Вторая встреча подтвердила мнение, сложившееся на первой — у него серьезные проблемы. Он был пугающе печален, каким иногда бываешь ты, Росс. Но всё же не таким, как ты, и я думаю, что он скорее нанесет вред себе, чем кому-либо еще.

Я знаю, что вы с Фрэнсисом повздорили, но всей душой чувствую, он хочет примирения. Не знаю, в чем причина той ссоры, разве что началось всё с моего побега с Эндрю, и потому я вдвойне озабочена ее исходом. Если он попробует с тобой сблизиться, молю, прими его, если не ради него, то ради меня, я по-прежнему его люблю, несмотря на все его ошибки. Возможно, это поможет ему снова встать на ноги.

Мне не нравится, как развиваются события во Франции. Какой ужас — короля привезли в Париж пленником, об этом стоит задуматься. Постарайся не высказываться открыто о свободе, Росс, тебя могут неправильно понять. Нынче даже те, кто еще год назад выступал за реформы, при первом упоминании о подобных вещах замолкают. Наверное, ты посчитаешь это письмо очередной нотацией.

Вчера мы ездили в Гвеннап по приглашению одного из друзей Эндрю. Печальное место — унылое и пустынное, с горами шлака, а огромные механизмы скрипят и грохочут. Мулы приводят в действие лебедки, и злобные полуголодные дети хлещут их без всякой жалости. Вокруг плотной пеленой клубится пар. Даже не знаю, как сюда решился приехать Уэсли [9] Джон Уэсли (1703-1791) - английский протестантский проповедник и основатель (совместно с Джорджем Уайтфилдом) методизма. . Еще на полпути мне болезненно хотелось повернуть обратно.

Я слышала, что мой пасынок может вернуться в Англию нынешним летом — через год после того, как его корабль должен был вернуться. Надеюсь с ним встретиться.

Люблю вас обоих,

Верити».

В декабре Демельза вместе с миссис Гимлетт делала свечи из сердцевины ситника — занятие, требующее определенных навыков и практики. Ситник срезали в октябре и ставили в воду, чтобы он не усох и не сморщился. Потом сдирали с него кожицу и на неделю клали на траву, чтобы выбелить и «вымочить в росе», а затем подсушивали на солнце. Напоследок ситник погружали в растопленный жир, чтобы тот впитался в сердцевину. В прошлом году Демельза купила у тетушки Мэри Роджерс шесть фунтов сала за два шиллинга, но в нынешнем году так отчаянно старалась сэкономить, что сама собирала жир, даже соскабливая его со сковородки из-под бекона, в надежде, что это тоже подойдет.

Эта мелкая экономия была единственным способом внести свой вклад в общие нужды. Иногда в эти тихие декабрьские дни она вытаскивала маленький ялик Росса и заплывала на двадцать или тридцать ярдов от берега, где могла поймать макрель или ската, чтобы накормить всех домочадцев. Росс ничего об этом не знал, а Гимлетт был так впечатлен, что всячески ей помогал и держал это в секрете. Сегодня кухня заполнилась брызгами жира, дымом и паром от процесса, и тут послышался стук в парадную дверь. Демельза сразу же поняла, что стучится кто-то чужой.

Джейн Гимлетт отправилась отпирать дверь и вернулась через минуту, наскоро вытирая покрытые жиром руки.

— Это сэр Хью Бодруган, госпожа. Я провела его в гостиную. Надеюсь, я правильно поступила.

Сэр Хью в последние полтора года время от времени заезжал, но после суда они не виделись. Демельзе пришла в голову мысль, что если она встретится с ним вот так, с пятнами жира на лице, то может излечить его от интереса к себе. Но тщеславие и память о собственном низком происхождении были слишком сильны. Демельза бросилась наверх и быстро привела себя в порядок.

Когда она вошла, сэр Хью растянулся в лучшем кресле Росса, рассматривая серебряные дуэльные пистолеты, которые снял со стены. Он был в красном охотничьем сюртуке, коричневых плисовых бриджах и новом парике. Гость встал и склонился над ее рукой.

— Ваш покорный слуга, мэм. Решил, что стоит возобновить нашу дружбу. Мы провели такое приятное время в Бодмине, хотя и с оттенком некой незавершенности. 
Черные глаза с непристойным блеском встретились с глазами Демельзы, и он распрямился. Оба были почти одного роста, она немного выше.

— Возможно, вы смотрите на это несколько по-иному, сэр Хью. Мне это время показалось изматывающим.

Он рассмеялся.
— Что ж, вы заполучили своего мужа обратно, чего никто не ожидал. Надеюсь, что он это оценил. И надеюсь, ценит вас.

— О, мы весьма ценим друг друга, сэр Хью. Уверяю вас, мы очень счастливы.

На его лице мелькнула тень недовольства.
— Но ведь не настолько, чтобы не помочь соседу в беде?

— В беде? — спросила она, отвернувшись от его пристального взгляда. — Не знала, что баронеты могут оказаться в беде.

— О да, — хохотнул сэр Хью. — Они такие же смертные, как и все прочие. Подвержены всем недугам и разочарованиям, и всем искушениям, как вам должно быть известно.

Демельза подошла к краю стола.
— Могу я предложить вам портвейна, сэр, или вам больше нравится бренди?

— Бренди, будьте добры. Его лучше воспринимает желудок.

Наливая бренди, Демельза чувствовала на себе его взгляд и сожалела о том, что на ней дешевое платье, хотя и прекрасно знала, что он интересуется не платьем.

Сэр Хью потянулся к бокалу и взял его левой рукой, положив правую на талию Демельзе. Через мгновение они снова сели, он выпил залпом, а хозяйка села на краешек кресла на почтительном расстоянии и пила маленькими глотками.