Уинстон Грэм - Уорлегган

— Но... почему Элизабет не с тобой?

— Она собиралась, но внезапно свалилась с головной болью. Она сильно беспокоится за мать, сами понимаете. Передает свои извинения и наилучшие пожелания.

Они вошли в дом, разговаривая и смеясь с большей непринужденностью, чем могли бы в присутствии Элизабет. Когда они обсуждали встречу Росса с Марком Дэниэлом, взгляд Верити остановился на окне, подтвердив ее прежнее впечатление, что дым из трубы шахты всё еще поднимается.

— Как я вижу, ты еще не сдался, — сказала она.

Росс объяснил.

— Всё висит на волоске, всё против нас. Но качество руды на этой неделе впечатляет — к счастью, она окупит все расходы на дальнейшее развитие, но стоит жиле хоть чуть-чуть оскудеть, и мы пропали.

— Знаете, — громогласно объявил Джеймс Блейми, — я еще никогда не спускался в шахту, а для меня нехарактерно подобное пренебрежение. Далеко ли до днища, капитан? Вы сами карабкаетесь, или у вас есть эти новомодные корзины?

— Росс, может быть, после обеда ты мог бы отвести Джеймса на шахту? — предложила Демельза.

— Разумеется.

— Ха! Значит, я-таки спущусь, — сказал Джеймс. — Хотя есть у меня подозрение, что голова пойдет кругом оттого, что придется лезть в другом направлении, нежели обычно. Когда карабкаешься по вантам, так приятно видеть внизу палубу, даже если она размером с визитную карточку. На шахте, наверное, я взлечу обратно на поверхность, если ослаблю хватку!

Перед обедом пришел Дуайт. Неделю назад Демельза выудила у него причины крушения планов по женитьбе на Кэролайн, и теперь как никогда раньше чувствовала себя ответственной за его благополучие.

Но, тем не менее, он ничуть не уменьшил всеобщей радости, проявив особый интерес к Джеймсу Блейми и состоянию медицины в военно-морском флоте. Джеймс посмеялся в ответ на его вопросы. В плавании нет времени болеть. Если заболеешь, в тебя вольют рвотное или слабительное, в зависимости от того, где болит. В последнем плавании на борту только от цинги померло тридцать человек. Джеймс покинул «Громовержец» и поступил на фрегат «Охотник», в эскадру под командованием адмирала Гелла. Сейчас она стоит в Плимуте, но получен приказ поднять паруса на следующей неделе, пункт назначения неизвестен, но скорее всего Средиземное море. Джеймс, как и капитан МакНил, опасался не столько войны, сколько того, что не успеет принять в ней участия.

После обеда Дуайт и Росс отвели Джеймса на шахту, оставив дам наедине.

Сначала они разговаривали о Джереми, а потом Верити вдруг прервала беседу, спросив:

— Скажи, дорогая, ты не заметила ничего странного в Элизабет?

— В каком смысле? — поинтересовалась Демельза, тут же насторожившись. — Я почти ее не вижу.

— Что ж, трудно это описать. Но думаю, она уж больно быстро оправилась от своей утраты, разве нет? О, я знаю, прошло полгода, и никто не ждет, что она будет горевать всю жизнь, но дело не в этом... Элизабет выглядит немного другой, словно внутренне взбудораженной, постоянно на грани. Пару раз во время разговора она одергивала себя, будто опасаясь сказать что-то лишнее.

— Тебе? На днях?

— Да. И думаю, мне это не почудилось. Я неплохо ее знаю, мы ведь долго жили рядом. Выглядит так, будто она считает, что ее жизнь вот-вот изменится.

Возможно, уже изменилась, подумала Демельза, вспомнив про шестьсот фунтов.

— Спроси Росса, — сказала она.

— Звучит с какой-то горечью, дорогая, — взглянула на нее Верити. — Ты уверена, что на это есть причины?

Демельза быстро подняла на нее взгляд и улыбнулась.

— Правда? Я не специально. Я знаю, что когда-то Росс любил Элизабет, и когда он ездит с ней повидаться, вполне естественно, что мне интересно, о чем они разговаривают. Не так ли? Росс мне не говорит, а гордость не позволяет спросить, так что я не знаю. — Она встала, посмотрела на Верити, нагнулась и поцеловала ее в лоб. — Я бы не стала этого говорить, если бы ты не спросила, но раз ты спросила, я ответила. Верити, не хочешь ли чашку чая? Еще рано, но от разговоров мне захотелось пить.

— Я бы выпила чаю. Но позволь сказать, и я говорю это не для того, чтобы тебя успокоить. Если Росс...

— Нет, — прервала ее Демельза, — не думаю, что тебе стоит это говорить, ради моего спокойствия или еще по какой причине. Иметь мужа, как по мне, это так же просто, как сходить в церковь. Либо ты веришь, либо нет. Если нет веры, то зачем ходить в церковь, правда? Но если верить, но нет смысла постоянно искать доказательства.

— Весьма похвальный взгляд.

— О да, но я не всегда веду себя похвально. На самом деле редко. Но ведь это правда, не так ли, и гораздо важнее, чем любые чувства. Верити, расскажи о себе. Ты счастлива, полностью счастлива? Мне так понравился Джеймс. Хотелось бы мне, чтобы Джереми вырос таким. Джеймс как западный ветер, чистый и свежий, в нем нет ни капли зла. Думаю, он в тебя влюблен.

Верити сдержала улыбку и быстро ответила:

— Я люблю Джеймса, как собственного сына. Да, я счастлива, Демельза, или была бы счастлива, если бы не беспокоилась о том, все ли в порядке у Эндрю. До сих пор у пакетботов не было неприятностей, и он говорит, что ходит западнее, чтобы избежать возможного нападения. Но ему приходится плыть по узкому проливу между Силли и Уэссаном, а там никогда не знаешь наперед. Сама понимаешь, каково это.

Когда в тот вечер они ложились в постель, Демельза сообщила Россу, что у Верити будет ребенок.

— Что? — Росс привстал на локте. — Вот так сюрприз! Удивительные новости! Ты уверена?

— Она сама мне сказала. Но пока это тайна. Эндрю не знает, и она хочет пока сохранить новость в секрете. Ну разве не замечательно? Я так рада за них обоих.

— Я тоже. Когда она ожидает?

— В октябре.

— В этом году ей исполнится тридцать пять. Надеюсь, всё обойдется благополучно.

— Ох, Росс, не такой уж это возраст, хотя, мне кажется, она и сама немного волнуется по этому поводу. Это будет так странно — ведь дочери Эндрю почти двадцать, но я знаю, он будет в восторге, и я уговариваю ее сказать ему побыстрее.

— Никогда не видел тебя такой радостной, даже когда ты сама ждала ребенка. Впрочем, это все из-за меня.

— Давай не будем сейчас об этом, — сказала Демельза.

Позже, уже в темноте, ее мысли унеслись к другой теме, которая мучила ее весь вечер. Почему Верити решила, что жизнь Элизабет скоро изменится? Каким образом ее жизнь может измениться, если она уже изменилась после получения шестисот фунтов? Это не имело никакого смысла, и чем больше Демельза пыталась придумать разумные объяснения, тем меньше они ее удовлетворяли. Через некоторое время Росс, который уже спал, произнес:

— Милая, тебя что, муравьи кусают, почему ты всю ночь вертишься?

— Прости. Что-то мне не спится, постараюсь быть потише.