Бен Элтон - Попкорн

Брюс: Правильно! Все правильно! Теперь можно расслабиться. Фарра получила индульгенцию. Теперь ты можешь пить, принимать наркотики, можешь вообще всю свою жизнь хоть наизнанку вывернуть. Все равно ты не виновата, это психическая травма.

Вэлвет: Меня блевать тянет от ваших разговоров.

Брюс: Браво, Вэлвет. Я горжусь тобой, когда ты употребляешь такие выражения.

Вэлвет: Ты же сам меня воспитывал, если это можно назвать воспитанием.

Брюс: Фарра, слышишь, что она говорит? С тебя берет пример. Ты своих родителей обвиняешь, Вэлвет будет нас поносить, и так далее — порочный круг получается.

Карл: Слушайте, Брюс и ты, Фарра. Честно говоря, мне не хочется прерывать ваш…, но…

Фарра: Ты не беспокойся, Карл. Я все равно уйду тогда, когда сочту нужным. Не забывайте, что мы находимся в Калифорнии, и половина этого дома принадлежит мне по закону. Вот так. (поворачивается к Вэлвет) Детка, налей-ка мне чего-нибудь выпить.

Вэлвет: Мам, ты же сказала, что не будешь ничего пить сегодня…

Фарра: Ладно, налей. Что я могу поделать, если у меня такая натура, не могу бороться со своими привычками.

Вэлвет идет к бару и наливает бокал для Фарры.

Брюс: Вот видишь, доченька, твоя мама в этом не виновата, это у нее такая натура. Вообще никто ни в чем не виноват. Мы все только жертвы: алкоголики, сексоголики, трудоголики, патологические потребители и обжоры…

Вэлвет: Ой, ну хватит тебе, опять это…

Брюс: У нас каждый год от насилия погибает больше людей, чем в свое время мы потеряли солдат во Вьетнаме. И кого, вы думаете, винят за это? Оказывается, это фильмы, которые я делаю, это все из-за кино!

Вэлвет подходит к Фарре и дает ей бокал.

Фарра: О, господи! Опять все то же. Ну, конечно, его фильмы. Только мы начали говорить о моей психической травме, как разговор повернулся в ту же сторону — фильмы режиссера Брюса Дэламитри. Единственное на всей земле, что имеет значение. Ты знаешь, мой дорогой, самое приятное в нашем разводе — это то, что мне больше никогда, никогда не придется слушать эти разговоры про твое кино. Не надо мне этого, не буду пить. (ставит бокал на стол) Пошли, Вэлвет.

Вэлвет: Удачи тебе сегодня, папа. Даже если ты не получишь этого Оскара….

Брюс: Не получу.

Вэлвет: и даже если ты будешь похож на полного идиота…

Брюс: Не буду.

Вэлвет: Ты все равно представляешь большую эмоциональную значимость для моего психического состояния.

Брюс: Спасибо, детка.

Фарра: Вэлвет, идем.

Фарра и Вэлвет выходят.

Брюс: А Вэлвет все-таки хорошая девочка.

Карл: Еще бы, особенно учитывая, сколько ты денег на нее потратил.

Брюс: Причем тут это, отцовские чувства нельзя мерить деньгами.

Карл: Браво, Брюс.

Брюс: О кей. Значит, они не будут показывать ни сцену в подвале, ни этот эпизод в баре. А все-таки, как насчет перестрелки в банке? Хороший сочный кадр.

Карл: Возможно. Но мы можем только спросить их, не более. Я позвоню.

Карл достает свой сотовый телефон.

Затемнение.

Брюс и Карл исчезают, и тут же, в темноте, мы слышим чей-то крик…

Уэйн (за сценой) : Все, тебе конец, сучонок!

Вслед за этой фразой слышны выстрелы и крики в темноте. На сцене появляются Уэйн и Скаут с небольшими автоматами в руках. Оба в состоянии истерического радостного возбуждения.

Уэйн (кричит): Как я люблю тебя, моя сладенькая!

Скаут: И я тебя люблю, мой милый.

Уэйн: О-ой, я просто балдею, когда убиваю кого-нибудь, у меня такое желание появляется, ну воще! Я тебя так хочу, сахарная моя! Хочу тебя прямо щас, буду тебя трахать, пока зубы не заскрипят.

Задирает юбку Скаут, открывая все до самой талии.

Скаут: Ты что, Уэйн! Мы же в банке! Это общественное место! Люди вокруг!

Уэйн: Да ладно, подумаешь, малышка моя.

Уэйн стреляет из автомата наобум, в темноту. Слышны крики и рыдания. Наконец Уэйн прекращает стрельбу, и крики постепенно переходят в сдавленные всхлипы.

Скаут: Уэйн, мой милый, как же я люблю тебя.

Затемнение.

Уэйн и Скаут уходят.

Сцена исчезает.

Прожектор освещает другую часть сцены, там, где стоит Брюс. Он на высоком подиуме, в смокинге, с фигуркой Оскара в руках.

Брюс: Вы знаете, я так волнуюсь, у меня даже от волнения трясутся коленки. Я хочу поблагодарить всех вас. Ваша энергия, ваш дух дает мне вдохновение, и благодаря этому, я смог дотронуться рукой до звезд. Вы помогли мне добиться гораздо большего, чем я заслужил. Больше того, о чем могут мечтать лучшие из лучших. Я имею в виду вас, мои любимые. Мой любимый американский народ, чей необыкновенный, восхитительный, богом ниспосланный талант сделал из меня настоящего художника. Вы — это ветер, который наполняет мои крылья. И я расправляю свои крылья для вас.

Благослови вас всех Бог. Благослови Америку и весь мир. Спасибо вам.

Гром аплодисментов. Брюс исчезает, луч прожектора гаснет.

Из темноты появляются Уэйн и Скаут. Уэйн несет в руках большую сумку. Свет постепенно высвечивает всю сцену.

Уэйн: Да, ты знаешь, Скаут, все-таки нет на свете приятнее работы, чем убивать. Точно тебе говорю. Чем я только не занимался в жизни: гоночные машины угонял, лошадей перепродавал, в казино играл, воровал — все это ерунда по сравнению с волнением, которое испытываешь, когда шлепнешь кого-нибудь. Можешь мне поверить, я тебе говорю!

Сцена наконец освещена полностью, и мы видим, что это гостиная Брюса. В этот момент зрители как бы неожиданно осознают, что Уэйн и Скаут — это реальные люди, которые попали в дом Брюса. Скаут оглядывается вокруг в полном недоумении, как ребенок, который впервые видит новые игрушки.

Скаут: Уэйн, ты не можешь потише говорить. Так приятно — я наслаждаюсь утренней тишиной. И рассвет такой красивый. А дом-то какой красивый, правда?

Уэйн: Красивый домик, ничего не скажешь. В таких домах тут только настоящие короли этого города живут. Хозяин тут, наверное, такой же знаменитый, как и мы с тобой!

Скаут: Да, классно тут. Смотри — подушечки меховые, журнальный столик из стекла, да и все остальное тоже класс.

Уэйн: А ты знаешь, сладенькая моя, для чего у них такие прозрачные столики, а? Хочешь я тебе объясню, зачем они?

Скаут: А чего тут непонятного — чтобы ставить кофе и…

Уэйн: Не-е-е, лапонька. Не для этого. А для того, чтобы один на столе, а другой под столом. Один мочится, а другой смотрит, во, поняла, киска? Вот для чего, я читал про это.