Надежда Первухина - Выйти замуж за дурака

– Слушайте мое второе желание! Запишите, если на память жалуетесь…

– Не жалуемся.

– Так вот. Маловато что-то у меня во дворце служанок. Да и бестолковые они все какие-то, неуклюжие. Сласти любят, ленивы к работе и, только дай волю, сразу на сеновал бегут. Недовольна я ими. И вот чего я хочу: предоставьте мне в служанки такую девицу, чтобы ликом была ни черна ни бела, чтобы в щелку любую просочиться могла, чтоб вина не пила да конфет не жрала, пыль повсюду мела, тараканов гнала и при этом была завсегда весела. Уф, все, кажись!..

– Ну у тебя и заявочки! – сразу вскинулся мой муж.

Василиса Прекрасная озадаченно поглядела на меня.

– Где же мы такую раздобудем? – спросила она.

– Есть у меня идея… – пробормотала я.

– Все поняли? – крикнула с крыльца Аленка.

– Все.

– Ну и валите восвояси. Сроку, как всегда, даю три дня. Не исполните – сами знаете, поди, что за репрессии вас ожидают.

Развернулась, махнула четками и пошла к себе во дворец. А мы стояли на площади и оглядывали город. Помрачнел он как-то сразу, притих. А на охристой брусчатке Красной площади неизвестно откуда налетевшие холодные вихри крутили серую пыль вперемешку с сенной трухой.

– Странные это какие-то вихри, – задумчиво сказала я. Выглядят очень враждебными. Ну что, пойдемте Аленкино задание исполнять?..

О том, что власть в Кутеже окончательно сменилась не в лучшую сторону, сразу узнали не все. Верстах в пятидесяти от столицы размещался полевой лагерь богатырей, знаменитых воинов и прочих витязей, именуемый Теплый Стан. Поскольку еще со времен правления Руфины Порфирородной богатыри представляли собой контрактную армию, им полагалось в относительно мирное время развлекаться согласно собственным желаниям и возможностям. У богатырей: Тридевятого царства желания были отнюдь не агрессивными: не стремились они ни сарацина в поле спешить, ни башку с широких плеч у татарина отсечь. Времяпровождение же в Стане у богатырей было таковым: соревновались они, конечно, в воинском искусстве, устраивали конные ристалища, вспоминали геройские дни, отдыхали от многотрудных походов и предавались беспредельному бражничанью. Некоторые, из числа особливо грамотных, писали мемуары и учебные пособия по науке побеждать, а пришлый с дальних западных мест богатый витязь Фондей Соросович любил изредка заниматься благотворительностью и сочинял мудреную книгу с длинным названием: «Толерантность – путь к культуре Мира». Соросовича остальные местные богатыри уважали: и за ученость, и за возможность всегда подзанять у него «на поправку социального положения», и за умение отлично владеть, когда требовалось, шипастой булавой, именуемой иноземцами моргенштерном… Одним словом, жизнь в Теплом Стане у почтенного воинства протекала самая благоприятная и располагающая к некоторой беспечности и изнеженности нравов.

Поэтому вестовой из столицы, прискакавший с известием о том, что Аленка залютовала, прилюдно объявила себя законной царицей да еще и поставила царем какого-то облезлого брахмапудру, нашел цвет кутежского богатырства в состоянии глубокого блаженного запоя.

– Беда, витязи, заступнички царства Тридевятого! – крикнул вестовой, едва не падая со взмыленного коня. Беда пришла, откуда не ждали!

По случаю теплой погоды длинные столы, заваленные всякой снедью и обильно уставленные кувшинами с брагой, стояли на вольном воздухе. За столами и сидели, а кое-где лежали бородами в объедках народные заступнички.

– Ты откуль будешь, пацан? – сфокусировал зрение на вестовом наименее пьяный витязь по имени Ставр Годинович.

– Из столицы я, с вестью печальной! – крикнул парнишка. Не время вам, богатыри, брагу дуть да окорока глодать! Пора встать из-за столов пиршественных да пойти воевать супротив враждебной Аленки за родимое Тридевятое царство!

– Вые-вать? Кого надоть вые-вать?.. приподнялся от миски с хорошо пропаренной репой старый воин Микула Селянинович, – Эт мы счас, эт мы мигом. Тока голову поправить надо… – И опустил кудлатую башку в большой жбан с квасом.

На истерические крики вестового от костров, где на вертелах жарились духмяные зайцы да румянились на угольях нежно-сочные рябчики, потянулись один за другим, расправляя безразмерные Плечи, богатыри из известной Непобедимой роты имени Добрыни Никитича.

Богатырь Елпидифор Калинкин прихватил двумя могучими пальцами вестового за шиворот, аккуратно усадил его на единственное чистое место на лавке за столом, вежливо рыгнул и приказал:

– Говори все толком.

– И п-подробно! – добавил требовательным тоном знаменитый богатырь Никандр Кутежский, целеустремленно выуживая из густой бороды-остатки соленой редьки.

Вестовой себя дважды просить не заставил. И его рассказ протрезвил воинское население Теплого Стана лучше, чем купание в ледяной воде.

– Спервоначала-то никто энтого Брахму Кумариса всерьез не принимал. Ну, тешится с ним Аленка, ну кричит всем и каждому, что она с ним – царь и царица, призванные просветлить души шудр…

– Шудры – это кто? – невежливо прервал рассказчика все более трезвевший Никандр Кутежский.

– Шудрами энтот Брахма Кумарис все население кличет. Презрительно так. Вроде мы скоты бессмысленные. Или вообче… Насекомые. Так неделя прошла, другая; смотрим: стали с неба к нам на Красную площадь непонятные птицы приземляться. Спереди – чистый орел, а сзади – гусак-гусаком. И крыльев – не два, а четыре, и все непонятные, то ли журавлиные, то ли вообще от стрекозы, А уж здоровы эти птицы – словами не передать!

– Брешешь? – Ставр Годинович принялся потрошить пучок сельдерея.

– Кладу крест святой, что все, изложенное мной, есть истинная правда! – клятвенно заверил парнишка-вестовой и, даже не морщась, сгрыз предложенный Ставром сельдерей.

– Дальше-то что? – нетерпеливо подталкивал рассказчика юный, прелестный ликом витязь по имени Арефий. Прозвища ему, по молодости лет, еще не полагалось, посему горел Арефий немедленным желанием отличиться в каком-нибудь ближайшем бою во славу Отечества,

Пыл Арефия поняли и даже не стали давать ему положенного щелбана за то, что встрял в разговор старших. Все понимали, что не до субординации нынче. Серьезное дело назревало.

– А дальше принялись с энтих птиц спрыгивать толпы народу странного: все собой смуглокожие, бритоголовые, в простыни белые завернутые да лопочут не по-нашему. И все оченно на Брахму, Кумариса похожи! Прилетело их на птицах таким манером сотен пять (птицы всю Красную площадь и ближние улицы пометом локтя на три вышиной загадили), и объявила .Аленка, что это просветленные ученики махатмы Брахмы Кумариса и они теперь так за наше воспитание возьмутся, что жизнь сразу будет самая что ни на есть райская нирванская. Они и взялись…