Алекс Экслер - Дневник Анжелики Пантелеймоновны

Тот дочитывает статью, начинает новую, берет чашку и делает несколько глотков. Переворачивает страницу и делает еще несколько глотков.

– Поняла? – шепчу я. – Во время чтения газеты он ничего не замечает.

– Ну и жаль, – шепчет Светка. – Я же кофе сделала по всем правилам.

– Черта с два, – объясняю я. – Нормальный кофе готовится из молотых зерен, а не из растворимого кофе.

– Да ну! – поражается Светка.

– Ага. Твое счастье, что Петя ничего не заметил.

– Анжел, – прорывается из-за газеты Петин голос. – А молоко мне дадут?

– Какое молоко? – поражаюсь я. – Ты же молоко уже лет десять не пьешь. Только в виде молочного пунша.

– А мне молоко за вредность полагается, – объясняет Петя. – Сделали тут из меня подопытное животное: завтрака лишили, вместо нормального кофе растворимый вскипятили. Я теперь на работу пойду в плохом настроении. Так что, уж пожалуйста, давайте что-нибудь за вредность.

– Ага, – отвечает Светка. – Тебе, пап, точно что-нибудь за вредность полагается. Уж очень ты, пап, вредный у нас.

– Папа полезный, – сурово говорю я Светке. – Не смей папе такие вещи говорить.

– А ты, мам, тоже даешь, – злится Светка. – Не могла объяснить, как кофе нормальный варить.

– Нечего и объяснять в боевых условиях, если ты его ни разу не варила, – объясняю я. – Только всю плиту мне извозюкала бы. А драить ее кто будет? Ты, что ли?

– А хоть бы и я, – кипятится Светка. – У меня курс молодого бойца или не курс молодого бойца? Вот и объясняй, как старший товарищ по оружию.

– Не ссорьтесь, девочки, – примирительно говорит Петя. – Я на стройке в столовке позавтракаю. Лучше ты, дочка, грызи гранит науки на чем-нибудь попроще. На Барсике, к примеру. А когда первый экзамен сдашь, тогда перейдешь на тяжелую артиллерию в виде папы. Договорились?

– Ну да, – буркнула Светка.

Петя ушел на работу, Светка засобиралась в институт, а я стояла и плиты и подводила сегодняшние итоги. А чего? Для первого раза вполне неплохо получилось. Петя даже чашку с кофе ни в кого не запустил. Завтра будем продолжать. Ей еще много осваивать. А там – глядишь и раздумает замуж выходить.

4 ноября:Как ни странно, Светка быстро остыла к этим «курсам подготовки Принцессы к замужеству» и дней десять про них даже и не вспоминала. Утром завтрак Петюнчику готовила по-прежнему я, а Светка как обычно вставала уже после его ухода, сонно тянулась в ванную комнату, там врубала на полную катушку радио со своей истеричной музыкой и старалась продрать глаза слезами. Затем приходила на кухню и завтракала своими кошмарными мюслями в молоке и кока-колой.

Я один раз пыталась завести разговор на тему продолжения ее обучению домашнему хозяйству, но Светка в ответ махнула рукой и заявила, что обсуждала с Вадиком эту тему, так он ей заявил, что представляет собой современный вариант мужа, который вовсе не собирается быть домашним тираном. И что он – настоящий программист, который питается только пивом и сигаретами, поэтому ничего ему готовить не надо. И стирать не надо, потому что у него есть зеленый свитер для рабочих дней и красный свитер для больших праздников. Зеленый стирать не надо, потому что он в нем каждый день ходит, так что нечего будет надеть во время стирки, а красный стирать не надо, потому что он его надевает только на праздники, так что свитер совершенно чистый.

Я, разумеется, слегка офанарела, когда услышала подобное заявление, но подумала, что пускай Светка делает, что хочет. В любом случае жизнь расставит все по своим местам. Так, кстати, и оказалось, причем очень скоро.

В те выходные Светка с однокурсниками отправилась на дачу к одному, как она сказала, – мажористому парню. Причем отправилась по-взрослому: в субботу утром и вернулась только в воскресенье. Я ее ни в какую не хотела отпускать, потому что это неприлично: молодая девушка с парнями и другими девушками едет с ночевкой на дачу к какому-то музыканту. Светка устроила скандал и выла на всю квартиру, что, дескать, всех остальных отпускают, одна я у нее – ренегатка, ретроградка и сказала еще кучу каких-то гадких и непонятных слов.

Но на ее защиту неожиданно встал Петюнчик, который меня спросил – чего я, собственно, опасаюсь. Я его отвела в другую комнату и сказала, что опасаюсь наркотиков и неразборчивого секса. Петя хмыкнул и сказал, что если Светке захочется наркотиков и неразборчивого секса, она это может сделать без всякой дачи, и что дочке надо больше доверять. Потому что у нее сейчас самая веселая пора, которую необходимо использовать на всю катушку. Тем более, что на дачу она едет со своими сокурсниками, которые мне частично знакомы.

Мне эти доводы не показались достаточно убедительными, но с Петей спорить бесполезно. У него тогда глаз бычий становится, а я этого всегда пугаюсь. Вернулась на кухню и сказала Светке, что она может поехать, но я отправлюсь с ней. Это я, как оказалось, зря сказала, потому что Светка в тот момент пила кефир и подавилась так, что забрызгала ценным молокопродуктом весь пол на кухне. Затем посмотрела на меня с каким-то странным выражением лица и спросила: что я собираюсь там на даче делать. Я твердо сказала, что буду им готовить обед. Светка немного помолчала, затем – вот жучка – побежала к Пете и ему наябедничала, что я собираюсь ехать с ней. Петя пришел на кухню, посмотрел мне в глаза и очень неделикатно припомнил, как в далекую молодость моя мамочка два раза ходила вместе со мной на свидание с Петей. При этом у Петушка сразу два глаза стали бычьими, я испугалась и согласилась, чтобы Светка поехала одна.

Тем более, Светка, как оказалось, собиралась ехать со своим Вадиком, что меня сразу успокоило. Ведь они – вроде как жених и невеста. Но я Светке все равно строго заявила:

– Смотри, Светка, до свадьбы – ни-ни.

– Чего «ни-ни», мамочка? – спрашивает она, изображая из себя дурочку.

– Никакого неразборчивого секса и наркотиков! – строго говорю я.

– Клянусь, – заявляет Светка совершенно серьезно, – никаких наркотиков до свадьбы и занимаюсь только разборчивым сексом.

Видали? Это она с матерью так шутит. Но ведь когда дошутится, к матери прибежит плакаться. Так всегда бывает.

Короче, уехала она на эту чертову дачу, а я прям извелась вся. Не доверяю я этой молодежи. Чем они там будут заниматься? А вдруг спать поздно лягут? А вдруг суп неразогретый есть будут? А вдруг этот музыкант мажор-минор их наркотики заставит принимать. Верите ли, всю ночь с субботы на воскресенье не спала. Память рисовала жуткие картины, что они там обкурились своими наркотиками и никто не обращает внимания на Светку, которая замерзла и уже два дня не ела. На Вадика-то – надежды мало. Если бы она еще с Черепом туда поехала – другой разговор. А этот Вадик… Тьфу, смурной какой-то. Небось опять потащил туда свой компьютер. Он из-за своего компьютера ничего не увидит.