Гомер - Одиссея. В прозаическом переложении Лоуренса Аравийского

— Тихо, мои белорукие фрейлины, слушайте, что я вам скажу. Не все боги Олимпа мешали сему мужу вступить в святую землю феакийцев. Поначалу он показался мне замухрышкой, но сейчас он подобен богам с просторных небес. О, если бы такой человек мирно поселился в нашем городе и согласился зваться моим мужем! Но ладно, женщины, подайте Страннику еду и питье.

Они охотно повиновались, и поставили угощение перед смелым божественным Одиссеем, а он так давно ничего не ел, что набросился на еду, и ел и пил с жадностью. А белорукая Навзикая перешла к своей очередной заботе. Сложенные одеяния были возвращены в роскошный возок, и крепкокопытные мулы запряжены. Дева поднялась в возок и обратилась к Одиссею с такими словами:

— Восстань, Странник, и ступай в город. Я укажу тебе дом моего мудрого отца, где ты наверняка встретишь всех лучших людей феакийского края. Но внимательно отнесись к моим словам, если ты, как я и полагаю, человек здравомыслящий. Пока мы проезжаем крестьянские поля и деревни, ступай, не отставая, с моими служанками за упряжкой и мулами, а я поеду впереди. Но возле города тебе придется отстать.

«Наш город окружен высокой стеной, и дорога к нему идет по узкому перешейку. По берегам перешейка расположены доки, а в них стоят крутобортые корабли на якоре или на суше. У каждого судовладельца — свой док. Дорога ведет к храму Посейдона. Горожане собираются перед храмом на площади, мощеной каменными плитами. Там ладят судовой такелаж, канаты и паруса, полируют лопасти весел. Знай, что среди феакийцев лук и колчан не приносят славы, мы любим мачты, весла и стройные корабли, созданные для плаванья по пенистому морю.

«Я опасаюсь, Странник, грубых замечаний мореходов, чтобы кто-нибудь не упрекнул меня — а в толпе много злобных сплетников — чтобы какой-нибудь подлец не осрамил меня, потешаясь: "Что это за высокий важный странник с Навзикаей? Где она его подцепила? Наконец-то нашелся муж ей по вкусу, наверное, бич-бродяга или иностранец, спасенный с тонущего корабля, наверное — у нас таких соседей нет. А может, это бог ответил на ее долгие моления и спустился с небес, чтобы взять в жены. Нам же лучше, что она откопала себе муженька в другом месте, ей все равно были не по нраву свои феакийцы, ее ровня, приударявшие за ней молодые сиятельства". Так они будут злословить и упрекать меня, да и я бы упрекнула девушку, которая при живых родителях бежит друзей и гуляет с мужчинами до вступления в законный брак.

«Поэтому, сударь, твердо запомни мои указания, если ты хочешь, чтобы мой отец поскорее отправил тебя домой. У тропы ты увидишь величественную священную рощу Афины, рощу черных тополей. Рядом на лужайке бьет источник, образуя пруд. Вокруг поместье моего отца и его плодородный сад, на расстоянии окрика от города. Сядь там и повремени, пока мы не въедем в город и доберемся до дома. Когда ты поймешь, что мы уже дома, войди в город феакийцев и спроси дорогу ко дворцу моего отца, Алкиноя Щедрого. Дворец легко узнать, да и любой мальчишка проведет к нему. Домам прочих горожан не равняться со дворцом короля Алкиноя.

«А когда ты войдешь во дворец, иди по главному залу, пока не увидишь мою мать. Она сидит у очага, освещенная его пламенем, и сучит нить, окрашенную морским пурпуром, очей очарованьем. Ее кресло приперто к колонне, и служанки чинно сидят за ее спиной. Рядом с ее креслом поставлен и трон моего отца: он восседает и пьет вино как бессмертный бог. Обойди его и припади к коленам моей матери, если ты хочешь увидеть ясный и скорый рассвет дня своего возвращения. Далеко ли, близко находится твоя страна — если ты понравишься моей матери, ты можешь надеяться увидать своих друзей и вернуться в свой величественный дом и отечество».

Она завершила свои речи и хлестнула мулов блестящим бичом. Быстро они покинули речную долину и двинули вперед бодрым шагом, а Навзикая сдерживала их и с разумением стегала бичом, чтобы пешие служанки и Одиссей не отстали. Солнце село, и они оказались в славной роще, посвященной Афине. Тут Одиссей отстал и обратился с молитвой к дочери великого Зевеса.

— Внемли мне, Неутомимая, дитя эгидоносного Зевеса. Я молю тебя, внемли мне сейчас, хоть ты не внимала мне во время крушения — когда сокрушил мой корабль славный Потрясатель земли. Дай мне обрести любовь и милосердие среди феакийцев.

Так он молил. Афина Паллада слушала, но не явилась ему лицом к лицу, из почтения к брату отца, чей яростный гнев против Одиссея не стихал, пока тот не добрался до берегов Итаки.

Гордый Одиссей ждал в условленном месте и молился, а два крепких мула влекли принцессу в город, во дворец ее сиятельного отца. Перед входом она остановилась, ее прекрасные, как боги, братья вышли и собрались вкруг нее. Они выпрягли мулов из упряжки и отнесли стирку домой, а она пошла в свои покои, где уже разожгла огонь в очаге ее ключница по имени Эвримедуза, старуха из Эпира. Она попала в плен при рейде в Эпир и стала почетным трофеем для Алкиноя, который был верховным правителем феакийцев и кумиром простого люда. Она с младенчества растила белорукую Навзикаю, а сейчас разжигала огонь и накрывала ужин в ее будуаре.

Наконец Одиссей встрепенулся и двинулся в город. Афина, по любви к нему, окутала Одиссея венком тумана [38], чтобы уберечь от обид и расспросов какого-нибудь задиристого феакийца. Она сама, Богиня-Сероглазка, встретила его у ворот славного города, приняв обличие девочки, несущей кувшин воды. Афина замедлила шаг, проходя мимо него, и Одиссей обратился к ней:

— Дитя, не проводишь ли ты меня к дому Алкиноя, короля этого края? Я странник из дальних земель, я прошел через многие беды, а в этой стране я никого не знаю, ни в городе, ни за его стенами.

— Охотно, отец и странник, — отвечала ему Богиня, — я покажу тебе дом, который ты ищешь, тем более что он находится рядом с домом моего почтенного отца. Но следуй за мной в полном молчании, не бросай взглядов на прохожих и не окликай их. Здешние люди грубы к странникам и в любви к иностранцам не замечены. Они полагаются на свои клиперы, которые по милости Потрясателя земли пересекают глубочайшие моря со скоростью мысли.

Афина поспешно зашагала вперед, а Одиссей шел так близко по ее божественным следам, что феакийцы, эти славные мореходы, не замечали его. Устрашающая Богиня Прекрасных Кудрей, заботясь о его безопасности, укрыла его сверхъестественным туманом.

Одиссей был изумлен видом портов и кораблей, и площадью, где собирались герои. Изумление охватило его и при виде длинных величественных стен с палисадами наверху, представлявших чудесное зрелище. Когда они подошли к славному дворцу короля, Афина вновь заговорила: