Лев Толстой - Всё самое лучшее для детей (сборник)

— Да вот как: жила я у хозяина двенадцать лет, принесла ему двенадцать жеребят, и всё то время пахала да возила, а прошлым годом ослепла и всё работала на рушалке ; а вот намедни стало мне не в силу кружиться, я и упала на колесо. Меня били, били, стащили за хвост под кручь и бросили. Очнулась я, насилу выбралась, и куда иду — сама не знаю.

Волк говорит:

— Мужик, видишь — старая хлеб-соль не помнится.

Мужик говорит:

— Погоди, ещё спросим.

Пошли дальше. Встречается им старая собака. Ползёт, зад волочит.

Мужик говорит:

— Ну, скажи, собака, забывается ли старая хлеб-соль или помнится?

— А вот как: жила я у хозяина пятнадцать лет, его дом стерегла, лаяла и бросалась кусаться; а вот состарилась, зуб не стало — меня со двора прогнали, да ещё зад оглоблею отбили. Вот и волочусь, сама не знаю куда, подальше от старого хозяина.

Волк говорит:

— Слышишь, что говорит?

А мужик говорит:

— Погоди ещё до третьей встречи.

И встречается им лисица. Мужик говорит:

— Скажи, лиса, что, помнится старая хлеб-соль или забывается?

А лиса говорит:

— Тебе зачем знать?

А мужик говорит:

— Да вот бежал волк от охотников, стал меня просить — и я спрятал его в мешок, а теперь он меня съесть хочет.

Лисица и говорит:

— Да разве можно большому волку в такой мешок уместиться? Кабы я видела, я бы вас рассудила.

Мужик говорит:

— Весь поместился, хоть у него сама спроси.

И волк сказал:

— Правда.

Тогда лисица говорит:

— Не поверю, пока не увижу. Покажи, как ты лазил.

Тогда волк всунул голову в мешок и говорит:

— Вот как.

Лисица говорит:

— Ты весь влезь, а то я так не вижу.

Волк и влез в мешок. Лисица и говорит мужику:

— Теперь завяжи.

Мужик завязал мешок. Лисица и говорит:

— Ну теперь покажи, мужик, как ты на току хлеб молотишь. — Мужик обрадовался и стал бить цепом по волку.

А потом говорит:

— А посмотри, лисица, как на току хлеб отворачивают, — и ударил лисицу по голове и убил, а сам говорит: — Старая хлеб-соль не помнится!

Один человек сказал, что он хочет так жить, чтобы враги боялись его.

А другой сказал, что лучше так жить, чтобы враги боялись, а друзья бы любили.

А третий сказал:

— Лучше так жить, чтобы не было врагов, а чтобы все были друзья.

Один мужик выучился мельничному мастерству и стал делать мельницы водяные, ветряные и конные.

Потом он задумал сделать такую мельницу, чтобы не нужно было ни воды, ни ветра, ни лошадей; он хотел сделать так, чтобы тяжёлый камень спускался книзу и своей тяжестью вертел колесо, и опять бы поднимался кверху, и опять спускался — так, чтобы мельница ходила сама. Мужик пошёл к барину и сказал:

— Я придумал такую мельницу-самокрутку, что сама будет ходить, без воды и без лошадей; только раз завести, — она и будет ходить до тех пор, пока остановишь. Нет только у меня денег на лес да на чугун. Дай мне, барин, триста рублей денег, я тебе первому сделаю такую мельницу.

Барин спросил у мужика — знает ли он грамоте.

Мужик сказал, что не знает.

Тогда барин сказал:

— Вот если бы ты знал грамоте, я бы тебе книжку дал о механике, и там ты бы прочёл о такой мельнице и увидал бы, что такой мельницы сделать нельзя, что много людей учёных посходили с ума — всё выдумывали такую мельницу, чтобы сама ходила.

Мужик не поверил барину и сказал:

— В книгах ваших много дурно пишут. Так-то учёный машинист построил крупорушку купцу в городе, да только испортил; а я хоть неграмотный, да как взглянул, так увидал и переладил рушку — стала работать.

Барин сказал:

— Чем же ты подымешь свой камень, когда он спустится?

Мужик сказал:

— Сам по колесу поднимется.

Барин сказал:

— Поднимется, да ниже, а другой раз поднимется ещё ниже и станет, какие ты колёса ни прилаживай. Всё равно, как если на салазках с большой горы съедешь — на маленькую поднимешься, а с маленькой назад на большую никак не поднимешься.

Мужик не поверил, а пошёл к купцу и обещал ему сделать мельницу без воды и лошадей.

Купец дал денег. Мужик строил, строил, простроил все триста рублей, а мельница не ходит.

Тогда мужик стал своё имение продавать и всё простроил.

А купец говорит:

— Давай мне мельницу, чтобы сама ходила, без лошадей, или деньги давай назад.

Пришёл мужик к барину и рассказал о своём горе.

Барин дал ему денег и говорит:

— Оставайся у меня работать: строй ты мне мельницы, только водяные да конные — на это ты мастер, а вперёд за то не берись, чего и поумнее тебя люди не сделали.

Одному мужику захотелось есть. Он купил калач и съел; ему всё ещё хотелось есть. Он купил другой калач и съел; ему всё ещё хотелось есть. Он купил третий калач и съел, и ему всё ещё хотелось есть. Потом он купил баранок и, когда съел одну, стал сыт. Тогда мужик ударил себя по голове и сказал:

— Экой я дурак! Что ж я напрасно съел столько калачей? Мне бы надо сначала съесть одну баранку.

Один вор залез ночью к купцу на чердак. Он отобрал шубы, полотна и хотел слезать, да споткнулся на перемёт и загремел. Купец услыхал, что что-то зашумело над головой, разбудил работника и пошёл со свечой на чердак. Работник разоспался и говорит купцу:

— Что смотреть, никого нет, нешто кошка?

Но купец всё-таки пошёл на чердак.

Как только вор услыхал, что идёт кто-то, он положил шубы и полотна на прежнее место и стал искать места, куда бы спрятаться. Увидал он: большая куча чего-то. А это была куча табаку листового. Вор раскопал табак, влез в середину и прикрылся табаком. И слышит вор, что вошли двое — входят и говорят.

Купец говорит:

— Я слышал, что-то тяжёлое загремело.

А работник говорит:

— Чему греметь, либо кошка, либо домовой.

Купец прошёл мимо табаку, ничего не заметил и говорит:

— И то, видно, показалось: никого нет; ну, пойдём.

И слышит вор, что они уходят, и думает: «Теперь всё опять соберу и вылезу в окно». Только вдруг чувствует вор, что ему в носу защекотало от табаку и чихнуть хочется. Зажал он рот рукой, ещё больше щекочет, и не может держаться, чтобы не чихнуть.