Клайв Льюис - Письма к Малькольму

Это особенно относится к молитвам. Многие верующие сетуют, что первый пыл их обращения исчез. Они считают — иногда правильно, иногда, кажется, нет, — что дело в их грехах. Напрасным усилием воли они даже пытаются воскресить золотые дни. Но разве тот — именно тот — пыл обязательно должен был не кончаться?

Опрометчиво утверждать, что есть молитва, которую Бог никогда не принимает. Это молитва, которую можно выразить одним словечком — «еще». Как может Бесконечный повторить себя?

Юмор ли, трагедия ли в том, что золотые минуты прошлого, которые, возьми мы их за образец, мучительны, несут силы и радость, когда мы принимаем их за то, что они есть, — за воспоминания. Если их оставить в прошлом, не пытаясь воскресить, они дадут обильные ростки. Не трогайте луковицы, и вырастут новые цветы. Если откопаете их, пробуя охами и вздохами вернуть прошлогодний цвет, вы ничего не получите. «Если зерно не умрет…»

Пожалуй, мы все так поступаем, когда молимся о хлебе насущном . Ведь правда же, мы просим обо всем, что нужно на день, — «все для души и тела необходимое». Я не хочу делать эту просьбу «чисто религиозной», понимая «хлеб» в сугубо духовном смысле. И она каждый день напоминает: то, что Барнеби считает «наивным» взглядом на молитву, неотделимо от учения нашего Господа.

Прости нам… как и мы прощаем … Здесь, увы, нет нужды в гирлянде. Простить в данную минуту нетрудно. Но прощать и дальше, прощать одну и ту же обиду каждый раз, когда о ней вспоминаешь, — настоящая борьба. Я поступаю так: ищу у себя проступок, похожий на тот, которым я возмущаюсь. Если не удается забыть, как меня подвел А., то я должен вспомнить, как сам подвел Б. Если сложно простить задиравшим меня в школе, надо вспомнить о тех, кого я обижал, и помолиться о них. (Мы, впрочем, не называем это «обижать». Вот где так хороша молитва без слов. В ней нет имен, и нельзя по ошибке назвать другое имя).

В отличие от многих моих корреспондентов, меня никогда не тревожили слова «не введи пас во искушение» . Им кажется, что здесь заложена «концепция зловредного Бога»: будто Он сначала запрещает нам плод, а потом соблазняет его отведать. Но греческое peirasvoV («испытание», «испытывающие обстоятельства») по значению шире нашего «искушение». По сути, мы просим: «Сделай прямыми наши пути. Избавь нас, где возможно, от кризисов, будь то соблазны или скорби». Кстати, ты наверняка уже позабыл, что сам замечательно это объяснил много лет назад в котонском пабе. Ты сказал, что мы делаем здесь как бы оговорку к предыдущим мольбам: «В неведении я просил об а, б и в . Не давай мне их, если Ты предвидишь, что они станут мне западней или скорбью». Ты еще процитировал Ювенала: numinibus vota exaudita malignis [17] Ювенал «Сатиры» X, III. Пер. Д. Недовича и Ф. Петровского. . А ведь у нас таких молитв много. Если бы Бог исполнял все мои глупые молитвы, где бы я сейчас был?

Слова «Царство и сила и слава» я обычно опускаю. Когда не опускаю, то понимаю «Царство» как владычество de jure (Бог благ, и я должен был бы Ему повиноваться, даже если бы у Него не было силы). «Сила» — владычество de facto (Он всемогущ). «Слава» и есть слава, «красота, такая древняя и такая юная» [18] Августин «Исповедь» X, 27. Пер. М. Сергеенко. и «свет ярче солнечного».

Что именно я говорил о том, как важно не делать молитву о насущном хлебе чересчур «религиозной», точно помню. Еще я плохо понимаю, что ты имеешь в ту и насколько иронически спрашиваешь, «не из видлеровской ли я молодежи».

О Видлере [19] Алек Видлер, английский богослов; был ректором Королевского колледжа в Кембридже. «Созвучия» («Soundings») — сборник богословских очерков, написанных девятью кембриджскими богословами и еще одним из другого университета, вышедший в 1962 году под редакцией Алека Видлера. Несмотря на общую академичность подхода, сборник оказался в ряде отношений революционным. . Передачу, которая произвела весь этот скандал, я никогда не слыхал, а осуждать на основании обрывочных сведений из газет нельзя. Зато я прочел его очерк в «Созвучиях» и, по — видимому, согласен с ним куда больше твоего. Многие цитаты из Ф. Д. Мориса и Бонхёффера [20] Фредерик Денисон Морис (1805–1872) — англиканский богослов. Наиболее известная его работа — «Царство Христово» (1838). Дитрих Бонхеффер (1906–1945) — один из крупнейших протестантских богословов XX века. Активный антифашист. Погиб в концлагере. мне очень нравятся, как и его собственные слова о нашей официальной Церкви.

Во всяком случае, можно понять, как получилось, что человек, пытающийся любить Бога и ближнего, не любит само слово религия , кстати, в Новом Завете отсутствующее. Я просто содрогнулся, когда в «Приходских проповедях» Ньюмена [21] Джон Генри Ньюмен — см. прим. к стр.???. Его проповеди в соборе св. Марии (Оксфорд), впоследствии опубликованные как «Обычные приходские проповеди» (1834–1842), глубоко повлияли на духовную жизнь всей Англии. прочел, что Небеса похожи на Церковь, потому что и там и там «самое важное — религия». Он забыл, что в Новом Иерусалиме храма нет.

Вместо Бога у него религия — как мореплавание вместо прибытия, битва вместо победы, помолвка вместо брака — словом, средство вместо цели. Но даже в нынешней жизни понятие религии небезопасно. Предполагается, будто религия — еще одна область жизни, вдобавок к экономической, социальной, интеллектуальной, развлекательной и прочим. Но Тот, Чьи права безграничны, не может быть одной областью. Либо это иллюзия, либо сюда относится вся наша жизнь. Нерелигиозных занятий нет. Есть только религиозные и те, что им противны.

Но нам религия кажется именно областью, да еще иногда процветающей. Отчасти она процветает потому, что многие люди «любят религиозные обычаи». Наверное, Симона Вайль нрава — это дело вкуса. Некоторые получают удовольствие (Видлер об этом хорошо говорит) от самой церковной организации. Здесь играют роль эстетические, сентиментальные, исторические и политические предпочтения. И, конечно, продажа рукоделий, приходской журнал, колокольный звон, Санта — Клаус.

Все это неплохо, но в духовном плане — не ценнее того, что мы называем мирским. Такие вещи могут стать очень опасными, если этого не понять. Область жизни с вывеской «священное» может сделаться самоцелью, идолом, заслоняющим Бога и ближних. («Когда средства автономны, они гибельны».) Может даже получиться, что подлинно христианские поступки вообще не войдут в число религиозных .

В одной религиозной газете я прочел: «Важнее всего учить детей креститься». Важнее всего? А сострадание, правда, справедливость? Voila l'ennemi [22] Вот он, враг (франц.). .