Юрий Софиев - Вечный юноша

и им уютно и хорошо друг с другом.

И как это хорошо бывает, когда человек имеет много близких друзей в разных веках и среди многих народов.

9.

(Автограф Анны Ахматовой, ее отзыв о стихах Ирины Кнорринг, переданный через Наталью Столярову Ю.В.Софиеву, — Н.Ч.)

«По своему высокому качеству и мастерству, даже неожиданному в поэте, оторванном от стихии языка, стихи Ирины Кнорринг заслуживают увидеть свет. Она находит слова, которым нельзя не верить. Ей душно, скучно на Западе. Для нее судьба поэта тесно связана с судьбой родины, далекой и даже, может быть, не совсем понятной. Это простые, хорошие и честные стихи

Анна Ахматова

18 февраля 1962, Комарово».

(Фото девочки Зои, в платке и пальто, и подпись: «Милые мои юные друзья и мои помощницы по уборке квартиры» — Н.Ч.).

(Газетная вырезка «Реакклиматизация кулана» — Н.Ч.).

***

Июнь. 1962 г.

(Рисунок карандашом с подписью: «Мой портрет. Рисунок Н. Михонского. Студенческое общежитие, Неманьска 20, Белград, 1922 г. — Н.Ч.).

10. 19/VI

«На сон грядущий» перелистываю Пастернака.

Б.Пастернак.

***

Вообще, какая насыщенность и отсутствие воды! Какая органическая добротность стиха, крепость и, однако, какой срыв: «К концу, как…»

У Георгия Раевского шуточное: «Как к кактусу пройти?»

***

Время не скинет со счетов этого замечательного поэта. Не Раевского, конечно, а Пастернака.

***

Оглядываясь на свою собственную жизнь, в конце концов, «с кем протекли его боренья? С самим собой, с самим собой»!

23/VI

(Фото с подписью: «Виктор Мамченко и Елена в Медоне». Елена Лютц — Н.Ч.).

Разбирая старые бумаги.

(Тут же красный талон с буквой «R» и подписью: «Medon — Val Fleury — Javol retour» — Н.Ч.).

(Из тех же парижских лет пригласительный билет: «Объединение Русских Писателей во Франции», ВЕЧЕР ПОЭТОВ, 20-го мая, в Зале русской консерватории, 26, av. De New-York, в вечере принимают участие следующие поэты:

Г. Адамович, А. Ладинский, С. Маковский, А. Присманова, М. Струве, Ю. Софиев, В. Смоленский, П. Ставров, Г. Раевский, Ю. Рогаля-Левицкий, Ю. Терапиано, Н. Тэффи, Л. Червинская, З. Шаховская.

Начало в 20 час. 30 мин.». От руки приписано: «На покрытие расходов 50 фр. При входе в зал» — Н.Ч.).

Обнаружил в одной из тетрадей.

«Дела давно минувших дней,

Преданья старины глубокой…»

Вероятно, 1946-47 гг.

И вот, «иных уж нет…»

Ладинский.

Под вопросом Маковский и Монашев.

Присманова

Струве

Смоленский

Тэффи

(Фото казахстанских пейзажей с надписью: «Камыши реки Чу», «Закат над Чу», с лошадками, «фото Ю. Софиева» — Н.Ч.).

12. 2/VII

Но чья-то чужая интонация…А, может быть, что не лучше, перепев самого себя…

13. 3/VIII

Действительно, чуть не упал в обморок, увидев Таин (Тая женщина, с которой у Ю.С. был роман — Н.Ч.) почерк с адресом Сахалина! Решил — уж не зарезала ли она кого-нибудь! Какая страшная и беспокойная судьба у этого человека. По-настоящему хорошего и чистого. Но этот человек с трудным характером, выросшая как дикая степная лошадка и в узде она ходить не будет.

А жизнь ее складывается трагически. И сколько же у нас таких жизней?

3/VIII

Из письма В. Мамченко

Я пригласил к себе Кобякова, и заболев, не успел его предупредить. Он приехал и живет у меня и каждый день навещает меня в больнице. Приехал он, конечно, не зря, т. к. устраивает свои дела в местных редакциях и издательствах. Напор у него непостижимый! Энергии, самоуверенности, а, может быть… как бы помягче выразиться?

Ну, словом, действует и действует, нужно сказать, «по-кобяковски».

Всякая «хлестаковщина» меня всегда раздражала, сомнительной мне кажется и своеобразная «кобяковщина».

Выдает себя за корреспондента «Правды» — действительно имея корреспондентскую карточку, но «Барнаульской Правды», что не совсем одно и то же. Ты уже, вероятно, получил «Простор» и видел, что он написал о Бунине?

Ведь это, бог знает, какая чушь!

Чего стоит заключительная картинка, под занавес, под Эдгара По в кавычках.

Я ему прямо сказал, что считаю это литературной нечистоплотностью — так писать. Ведь никогда Кобяков у Бунина не бывал. Но он мне заявил, что это «рассказ», а не воспоминания, что он поэт, а не мемуарист, и стал уверять будто Паустовский пришел в восторг от его рассказа о Куприне.

— А о Маяковском и о Бунине я написал гораздо лучше! — заявил Митя.

И смех, и грех!

Алма-Ата очень ему понравилась. Литературные знакомства он завел. Но хвастовство его необузданно!

Снегин, главный редактор «Простора», подарил ему свою последнюю книгу. Митя (…) карандашом сделал свои замечания — восторженные (еще бы, ведь Снегин главный редактор) и критические. И сегодня мне заявил, будто Снегин после Митиного разбора его, снегинской, книги пришел в такой восторг, что пригласил его в «Простор» в качестве худ. редактора:

— Вот, такой редактор нам нужен!

Словом, из Барнаула он хочет перебираться в Алма-Ату. Кстати, я ему тоже советую это делать, т. к. преимущества Алма-Аты несомненны.

Чего я боюсь, зная Кобяка, и об этом я его дружески предупредил, как бы подмостки его славы не оказались шаткими.

Дал мне прочитать два своих рассказа, которые он уже отдал в «Простор» — «Русский Париж» и «Резистанс». В них я нашел такие перлы, что за голову схватился!

«В это время (это 20–30 гг.) в Париже издавалось много советских журналов (???), я редактировал “Ухват”, в нем печатались А.М. Ремизов, Вас. Шухаев, А.О. Анненков (и еще какие-то имена, которые я узнал у Ю.С.)…»

Я спрашиваю:

— Митя, какие советские журналы?