Ирина Одоевцева - «…Я не имею отношения к Серебряному веку…»: Письма И.В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1956-1975)

Но я отвлеклась. Продолжаю о Вас. Статья В<���аша> о футуризме [19] В статье «Мысли о русском футуризме» Марков выражал сожаление, что в русской поэзии возобладала традиция акмеизма, в то время как идеи и приемы футуристов остались невостребованными. Он находил, что «футуризм шире и глубже, чем его обыкновенно понимают. <���…> Акмеизм недостаточно творчески, неполно и прозаично оттолкнулся от символизма. За акмеизмом не было настоящей идеи, а была невнятная тенденция к реставраторству, что и позволяет его легко ассимилировать массам и второстепенным поэтам. <���…> В эмиграции акмеизм победил, потому что не было футуризма; в СССР акмеизм победил, потому что футуризм был задушен. Но это не победа поэзии» (Новый журнал. 1954. № 38. С. 181). — я с ней и ее выводами согласна. Интересная и нужная статья. Совершенно верно — в России победил акмеизм — хотя лучше бы, по-моему, без его победы.

К Вашей «Ладе» отношусь холоднее. Дело тут, мне кажется, в неудачном размере. Трехстопный ямб слишком барабанно однообразен и — а lа longue [20] В конце концов (фр.). — утомителен. Очарователен конец — весь вздох «Лады» — и «страна моя Трансваль» отлично. Все до самой последней точки. Еще хороши две строфы — «Мы тут поем…» до «Быть может вспыхнет свет». Но все слишком — по-моему, конечно — длинно и слегка риторично. Хотелось бы мне тоже узнать, Mip выхолощенных душ — опечатка или нет? Я большой любитель перебоя ритма и кубарем крутящихся рифм, но тут выхолощеных вместо холощеных как-то неоправданно останавливает внимание. И некоторые пятые строчки тоже.

Вы пишете, что Париж не любит нового. Любит, и еще как. Говорю за себя. Но в В<���ашей> «Ладе» я, нарочно прочитав ее во второй раз, никак не смогла найти ничего нового, хотя она меня местами и трогает:

И стих вдруг

написать бы,

Чтоб легче людям жить.

Поверила, что В<���ам> это удастся. Не тот результат, на который Вы рассчитывали, а все же… я говорила Вам.

Но вот что в Париже пишут короткие стихи оттого, что mon verse est petit… [21] Мой стих мал (фр.). Ведь это не о величине стихотворений, а дарования. И не совсем верно, что в Париже пишутся только короткие стихи.

Читали в «Н<���овом> ж<���урнале>» «Глюка» [22] Имеется в виду «драматическая поэма» В.Л. Корвин-Пиотровского «Бродяга Глюк» (Новый журнал. 1953. № 32. С. 117–125). Корвина-Пиотровского? Другое дело, что лучше бы этого «Глюка» вовсе не было — но в длине ему не откажешь. И я тоже, к примеру, пишу стихи в 50 стр<���ок>, хотя Гумилев учил, что больше 7 строф лирические стихи не выдерживают — превращаются в скуку [23] Ср. рассуждения Б.М. Эйхенбаума о стремлении современного стиха ко все большему лаконизму. По его мнению, уже в начале 1920-х гг. стихотворение, содержащее более пяти строф, казалось длинным: Эйхенбаум Б.М. Анна Ахматова: Опыт анализа.// Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л., 1969. С. 89. .

Видите, как я разговорилась. Это оттого, что я часто думала о Вас и Вы уже с самых «Гурилевских романсов» участвуете в моих мыслях. А со времени В<���ашего> первого письма вошли в наши разговоры с Г<���еоргием> В<���ладимировичем> и стали одной из наших повседневных тем.

Но пора кончать. Хочу только выяснить одно из моих «недоуменных недоумений» насчет Blake’а. Почему Вы называете его Блейком? [24] Георгий Иванов 29 декабря 1955 г. писал Маркову о том же: «К Вашему сведению — Blake — произносится Блэк, а отнюдь не Блейк» (Georgij Ivanov / Irina Odojevceva. Briefe an Vladimir Markov 1955–1958 / Mit einer Einl. hrsg. von H. Rothe. Koln; Weimar; Wien: Bohlau Verl., 1994. S. 7). Написание Блэк в дореволюционной печати, а также в эмигрантской встречалось довольно часто, напр., в считавшемся законодателем вкуса парижском «Звене», где сотрудничали Георгий Иванов и Одоевцева, как в хронике, так и в статьях К.В. Мочульского и В.В. Вейдле, употреблялась исключительно эта форма.

Верю, конечно, что Вы превосходно владеете англ<���ийским> языком. Но я и сама с трехлетнего возраста знаю его и даже Богу молилась по-английски. Одна из моих англичанок, «большая педагогичка», заметив мою склонность к поэзии, основательно познакомила меня с английскими поэтами, чересчур даже основательно — в 12 лет я читала Шекспира в подлиннике, что едва не помешало мне оценить его потом. Тогда же между всякими другими поэтами я познакомилась и с William’oM Blake’ом. Сейчас еще помню его:

которое я пела своей собаке, укладывая ее спать. (Собака была тигровым догом и так, без лишней фантазии, и называлась — Тигр — Tiger, не то что Ваш Фига.) Помню еще впервые пробудившее во мне чувство времени, вечности и бесконечности:

Может быть, я и напутала «за гранью прежнихлет». Но все же Вам должно стать ясно, что этот Blake для меня не незнакомец и что я тысячи раз произносила его имя — и всегда Блэк. Да и как могло быть иначе? Помню его книгу с его рисунками — не оригинал, не им самим с помощью жены переплетенную с его собственноручно гравированными рисунками — но все же старую, заслуженную. На ней тоже стояло William Blake. А так как а читается э и ни в коем случае не ей, то не понимаю, откуда мог взяться этот Блейк? В России, правда, говорили и Эдгар Поэ и даже было собрание сочинений Оскара Вильде [27] До революции такое написание фамилии О. Уайльда встречалось довольно часто. См., напр.: Энциклопедический словарь / Ред. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб., 1905. Т. 1 (доп.). С. 421. — но это от незнания англ<���ийского> языка. Сознаюсь, я невежественна, как карп, но всегда с радостью пополняю свои знания. Объясните, пожалуйста, отчего Блейк? Спорить не люблю, люблю соглашаться, надеюсь, что Вы меня убедите.

Повторяю, я невежественна (даже, как видите, безграмотно пишу), хотя все же «топ ignorance a quelques lacunes» [28] «Мое невежество имеет свои пределы» (фр.). . Знаю я хорошо и Рильке — читала в подлиннике. Люблю его стихи, прославленная его проза, по-моему, скучна. Кстати, известно ли Вам, что у него есть русские стихи — я читала только одно, где ночь и лошадь [29] Вероятно, имеется в виду стихотворение P.M. Рильке «Пожар» («Белая усадьба спала, да телега уехала…»)(1900). , — тоже любитель животных. Самое замечательное в Рильке его смерть, как по особому заказу для такого эстета. Впрочем, смерть самого Гумилева не уступает ей — геройская, для посмертной славы.