Дария Беляева - И восходит луна

А Грайс вспомнила, с какой точностью, с каким знанием, он два дня выполнял весь требуемый церемониал.

Вечером Кайстофер обработал ссадины Грайс. Ее предки стегали себя, раздирая плоть до костей, на Грайс же были лишь вспухшие красные полосы. Кайстофер осторожно мазал их, всякий раз меняя ватную палочку, когда переходил к следующей. Он складывал их в отдельную картонную коробочку, очень ровным рядом. Грайс не знала, что он думает обо всем, что делали Грайс и Ноар. Считает ли это естественным, думает ли о том, что им стоит делать это почаще или раздражен пережитками прошлого, которыми наполнился дом. Кайстофер ничего не говорил.

- Ты переутомилась? - спросил он.

- Можно сказать и так.

Он принялся заклеивать ссадины пластырем. Грайс сидела неподвижно, прикрывая грудь, хотя он и не мог ее видеть. Он был ее мужем уже два с лишним месяца, но Грайс не могла перестать стесняться его.

- У тебя будут проблемы с Домом Тьмы?

- У нас. Дом Хаоса, это мы, - сказал Кайстофер. Какого-то особенного чувства единства в его словах Грайс не уловила, но не было и холода Олайви.

- У нас, - поправилась Грайс.

- Может быть. Может, они считают, что это я воздействовал на Ландси Кэррол. Хотя было бы глупо так думать. А может они недовольны новостью о том, что Маделин станет женой Дайлана. Но скорее всего они просто хотят обсудить эту группировку. Убийц. Им интересно.

Интересно и все? Какой странный ответ. На кону стояли человеческие жизни.

- Хотя я думаю, что если они снизошли до беседы с нами, это значит, что они могут быть и обеспокоены. Дом Тьмы не любит нас.

- Я знаю.

- Но семейства богов вообще по обыкновению довольно враждебно друг к другу настроены. Поэтому тебе не о чем волноваться. Все это обычное дело.

Кайстофер аккуратно надел на Грайс ночную рубашку.

Этой ночью его объятия были почти невесомы.

А на следующее утро снова пришлось встать рано, даже прежде, чем мир за окном можно было назвать утренним. Ночь несмело рассеивалась над Нэй-Йарком, и Грайс причесывалась перед зеркалом, непрестанно зевая.

Дом Тьмы мог бы выбрать и более приемлемое время для визита. Внизу, как игрушечные, толпились люди. Они пришли посмотреть на историческую встречу двух божественных Домов. Грайс с радостью оказалась бы в этой толпе, с восторгом и страхом взирающей на богов. Грайс хотелось быть снаружи, а не внутри. Хотелось увидеть те пару минут, когда боги будут обмениваться приветствиями на улице, а потом уехать к своей нормальной, не имеющей отношения ни к чему божественному, кроме программы Дайлана, жизни.

Кайстофер завязывал галстук перед зеркалом. Они молчали все утро, с тех пор как зазвонил будильник, и они обменялись стандартным "доброе утро". Грайс хотелось нарушить это тягостное молчание, и она спросила:

- А ты видел прежде богов Дома Тьмы вживую?

- Мэрган много общался с нашим отцом.

- Они были друзьями?

Кайстофер посмотрел на Грайс так, будто она предположила, что Солнце вращается вокруг земли. Грайс отвела взгляд. Но неожиданно Кайстофер сказал:

- В принципе, можно сказать и так. Думаю, для отношений двух богов из разных семейств это было максимально дружеское поведение. Мэрган немного младше отца. Через полгода-год, он погрузится в сон. У него есть дочь. Вот ее я еще не видел, кроме как на фотографиях в газетах. Мэрган никогда не брал ее с собой. Кажется, она ровесница Аймили, а может чуть младше.

- Они опасны, Кайстофер?

- Как и все боги. Но если ты и Ноар будете придерживаться регламента, на вас, скорее всего, даже не обратят внимания. Что касается Маделин, с ней будут говорить, как с отребьем.

- А Лаис?

Кайстофер протянул ей бархатную шкатулку с алмазными запонками, и Грайс надела их на манжеты его рукавов.

- Семья Валентино не культисты Дома Тьмы. Однако, они - их собственность. У Аймили могут быть проблемы.

Кайстофер нахмурился, будто что-то заставило его усомниться в реальности происходящего. Потом лицо его приобрело обычное выражение. Он сказал:

- Ты волнуешься и переживаешь.

Тон был почти вопросительный. Грайс кивнула.

- Я тоже волнуюсь и переживаю, - вкрадчиво сказал Кайстофер. Грайс не знала, в чем именно это, по мнению Кайстофера, могло бы ей помочь. Может быть, таковы были его представления об эмпатии.

Они вышли в коридор. Дайлан был одет на редкость аккуратно и строго, однако все его четыре щупальца были выпущены. Грайс всегда удивлялась, как он не путается в них. На Аймили было длинное кожаное платье, ее волосы были распущены, а по рукам при каждом движении путешествовал десяток фенечек. Видимо, наряд прямиком из коммуны хиппи семидесятых был верхом того приличного и официального, на что Аймили могла себя сподвигнуть. На Олайви было то же самое платье с открытой спиной, которое она надевала на праздник Дайлана. Разнообразие гардероба в ее ценности явно не входило.

Маделин, будто бы совершенно не взволнованная, стояла, прислонившись к стене. В руке у нее был бокал с шампанским, а в зубах сигарета. Ее алое платье едва скрывало бедра, что было слишком даже для нее. Она слишком хотела показать, что ей плевать, что подумают о ней.

Грайс и Ноар были одеты в одинаковые черные балахоны с вышитой на груди, с левой стороны, там, где сердце, луной.

Никто не напоминал людям о том, что им следует идти позади, держаться отдельно. Боги вышли из лифта первыми, и Грайс и Ноар сделали небольшую паузу, чтобы отстать, а Маделин выбросила и раздавила сигарету. Ноар откинул балахон, выражение его лица означало крайнюю брезгливость ко всем и вся.

- Что за идиотизм? Почему мы должны участвовать в этом цирке? Это же бред! Долбаный зоопарк!

В душе Грайс была согласна с ним, однако ей не хотелось выражать это так открыто. Маделин тоже не сказала ничего, она предпочитала молчаливое презрение. Они двинулись к выходу вслед за богами. Грайс почувствовала, как ее терзает любопытство.

Там, снаружи, где занялся, наконец, рассвет, стояли другие боги. Грайс чувствовала любопытство, но и страх. Наверное, этот страх перед чужими и заставлял людей поклоняться своим богам. Даже Олайви казалась сейчас роднее тех, кто придет к ним в дом.

Первой пошла Маделин, но Грайс нагнала ее.

- Ты последняя.

- В смысле?

- В смысле, не беси их, - сказал Ноар. - И останешься цела.

- Если вы думаете, что я собираюсь унижаться перед какими-либо богами, вы сильно ошибаетесь.

Грайс вспомнила, как Маделин извивалась под Дайланом на алтаре, страдая от галлюцинаций и судорог. Это она за унижение явно не считала, а вот идти последней было для нее смерти подобно.

- Пожалуйста, Маделин.

- Нет. Пусть видят меня.

Маделин пустилась почти бегом. Ее каблуки постукивали по мраморному полу, а Грайс в своей безупречно удобной обуви не смогла за ней угнаться, зато смог Ноар. Они втроем остановились у выхода, их ослепили вспышки камер. Кажется, Дома Тьмы еще не было.