Дария Беляева - И восходит луна

- Я знаю. Ты носишь в себе детеныша другого вида. Значит, твой организм будет работать на пределе, потому что этот детеныш будет брать все, что запрограммирован брать.

- То есть, он сожрет меня изнутри?

- Метафорически говоря. Тебе будет тяжело. Но есть и хорошие стороны.

- Неуязвимость для внешнего воздействия?

- Откуда ты знаешь?

Грайс пожала плечами. Ей не хотелось упоминать об их встрече на закрытом этаже.

- Дайлан сказал.

- Что ж, Дайлан прав. Но мне было бы неприятно, если бы ты экспериментировала с этим у меня на глазах.

- Меня не интересуют подобные вещи, - сдержанно сказала Грайс.

А потом Кайстофер увлек ее на кровать рядом с собой.

- Я тебе очень благодарен.

Он обнял ее так, будто они собирались спать.

- Пока не за что, - сказала Грайс. Он обнял ее крепче.

- Я тебе кое-что расскажу. В прошлом божественные пары могли проводить что-то вроде синхронизации. Это нужно было для успокоения детеныша, и для лучшего контакта самца и самки, чтобы они не вгрызались друг в друга. Это высшая степень связи между богами. Она не утрачена и для пар вроде нас с тобой или Ноара с Олайви.

Он говорил отрешенно, как преподаватель на замене, читающий лекцию о предмете, с которым знаком лишь поверхностно. Его шаблонная речь сейчас звучала как-то особенно изолированно. И одновременно с этим он крепче обнял Грайс.

Она закрыла глаза. Ей стало страшно, что паралич вернется. А потом Грайс вдруг услышала биение его сердца так близко, будто оно билось в ее собственной груди. Она буквально почувствовала его. Грайс лежала, ощущая, как ее обнимает Кайстофер, и в то же время она уже не была собой - в полной мере, и он собой не был. Грайс чувствовала его дыхание, будто вдыхала сама.

И еще она ощущала присутствие их ребенка - бессловесное, бессердечное пока, и все же оно было.

Грайс ощущала его объятия, и ощущала, что он чувствует, обнимая ее. Ощущала все за них обоих и была ими обоими, и он был ей, и будто бы они были кем-то еще. Один плюс один, это уже не только один и один, но и два.

Грайс не знала, как выразить это странное ощущение. Выражение довербальных процессов на вербальном уровне в некотором смысле невозможно.

Они были абсолютно едины, и Грайс удивлялась, как она могла позволить себе такую степень близости, ту самую, что так часто фигурировала в ее страхах. Это была близость, которая поглощает полностью.

Ее страх мешался с его страхом, он тоже боялся, но - чего-то другого и в то же время похожего.

Они не двигались. Грайс чувствовала, как страх растворяется, и остаются только они - физические ощущения, слитые воедино, мысли, носящиеся по поверхности общего разума.

Грайс вдруг стало так спокойно, будто она была в открытом космосе, так далеко ото всех, как только могла, но все же - с кем-то, с кем-то таким родным, знающим ее так хорошо.

Грайс уснула, ощущая, как засыпает он.

Грайс проснулась, все еще ощущая, что они едины. У нее было два сердца, и оба они бились ровно и успокаивающе. Он спал, она чувствовала это. Грайс скользила по поверхности его снов, стоило ей закрыть глаза. Какие-то коридоры, незнакомые ей люди, бессмысленные просьбы, которые нельзя не выполнить - у Кайстофера были очень человеческие сны.

И в то же время Грайс еще ощущала запах, исходивший от второй его части - сахарно-молочный, с нотками розы, похожий на цветочный крем, детский и чувственный одновременно.

Грайс развернулась к нему, нить между ними болезненно натянулась, и Грайс прильнула к Кайстоферу, чтобы продлить ощущение близости - она почувствовала как он ощутил ее прикосновение.

- Спи, - сказала она, когда Кайстофер открыл глаза. - Мне хотелось тебя поцеловать.

Для Грайс это было непозволительной фривольностью, никогда прежде она не позволяла себе таких развязных жестов по отношению к нему, если дело не касалось того, другого Кайстофера.

Грайс осторожно поцеловала его в губы, поцелуй получился очень ярким из-за сдвоенных ощущений. Она почувствовала, что ему приятна ласка. Он был как зверек, ожидающий нежности от нее и не умеющий об этом сказать.

Грайс погладила его по голове, улыбнулась ему. Впервые она задумалась, что дело не только в том, что она - человек, что она слабее него, но и в том, что он - бог, и он тоже не умеет чего-то, что умеет она.

Грайс заглядывала ему в глаза - они были голубые, яркие, в крохотных желтых пятнышках. Никогда прежде она так не рассматривала его. Сейчас она ощущала его красоту, как свою собственную, восхищалась ей так, как Маделин, наверное, восхищается перед зеркалом.

Грайс вдруг подумала, а ведь его истинный облик, истинный облик его рода - чудовищен. На мгновение закрыв глаза, она увидела перед собой голодные, испещренные глазами щупальца, обвивающие ее. Будь он вовсе не похож на человека, могла бы она его полюбить?

Кайстофер при всех своих слабостях и обсессиях, при всей своей строгости и соблюдаемых приличиях, при всем, что Грайс нравилось в нем, не был похож на нее в самом главном. И даже если столетия сожительства людей с гигантскими спрутами, как говорил ее учитель биологии, дало ему сходство с человеком, это была иллюзия, глазурь, которую слишком легко было соскоблить.

Грайс коснулась кончика его носа, улыбнулась ему. И совершенно неожиданно, он поцеловал ее сам. Грайс знала, что он хочет сказать, но эти мысли никак не оформлялись в их разделенном разуме. Он хотел что-то рассказать, он хотел, чтобы она что-то знала, он доверял ей.

Кайстофер крепче обнял ее, так что они были совсем близко, и она касалась носом кончика его носа, но тут в дверь постучали. Грайс отскочила от него, связь между ними натянулась и порвалась, и Грайс, просто упав с кровати, оказалась настолько одна, насколько это вообще возможно. Все, даже воздух, в мгновение стало чуждым и жутким. Как будто Грайс оказалась в безвидном и пустом месте, в полной, удушающей темноте.

В дверях стоял Ноар, который казался ей совершенно незнакомым. Кайстофер помог Грайс подняться, но она не почувствовала его прикосновения, тело будто онемело.

- Нельзя делать это так быстро, - сказал Кайстофер. - Ты должна подготовиться к разъединению.

Кайстофер и сам выглядел ошеломленным. И Грайс поняла, что у него ведь это тоже впервые.

- Вы что трахались, ребята?

- Еще одна подобная реплика, и тебя долгое время не будет по-близости.

- Какой загадочный способ угрожать, Кайстофер!

Грайс обняла Кайстофера, будто чтобы наверстать упущенный момент мягкого отделения от него. Ноар вскинул брови.

- Беременность сделала тебя сентиментальной?

Кайстофер и Грайс тут же отсели друг от друга на разные концы кровати. Грайс расправила измятую юбку.

- Ты, наверное, пришел за чем-то, Ноар.