Марк Твен - Размышления о религии

Ну а теперь о человечестве. В человечестве есть много милого и симпатичного. Пожалуй, никто из богов ни разу не изобретал ничего более жалкого, но оно об этом даже и не подозревает. Что может быть милее этого наивного и благодушного самолюбования? Человечество прямо, без малейшего смущения, даже не покраснев, заявляет, что оно — благороднейшее творение бога. У него было бесконечное множество случаев убедиться в обратном, но этого осла не убеждают никакие факты. Я мог бы высказать о нем много горьких истин, но не могу себя заставить — ведь это все равно что бить ребенка.

Человека нельзя упрекать за то, что он такой, как есть. Он не сам себя создал. У него нет над собой никакой власти. Эта власть передана его темпераменту (которого он не создавал) и окружающим его с колыбели до могилы обстоятельствам, которые не он придумал и которые он не может изменить по своей воле, потому что у него нет воли. Он просто механизм, вроде часов, и, как часы, не может ни влиять на свои действия, ни отвечать за них. Его надо жалеть, а не упрекать, не презирать. Его швырнули в этот мир, не спрашивая его согласия, и он немедленно вбивает себе в голову, что имеет какие-то таинственные обязательства перед неизвестной силой, которая поступила с ним таким возмутительным образом, — и с тех пор он считает, что несет ответственность перед этой силой за каждый свой поступок и подлежит наказанию за те из них, которые эта сила не одобряет. Однако тот же самый человек рассуждал бы совсем иначе, если бы какой-нибудь земной тиран поработил его, наложил бы на него путы и потребовал бы слепой покорности. Он заявил бы, что тиран не имел на это права, что тиран не имел права приказывать ему и требовать от него повиновения, что тиран не имел права вынуждать его совершать убийство, а потом возлагать на него ответственность за это убийство.

В вопросах морали человек постоянно проводит крайне странное различие между человеком и его творцом. От своих ближних он требует соблюдения весьма достойного морального кодекса, но полное отсутствие морали у его бога не вызывает у него ни стыда, ни неодобрения.

Бог искусно сотворил человека таким образом, что он не может не подчиняться законам своих страстей, склонностей и различных весьма сомнительных и малоприятных свойств. Бог сотворил его так, что все избираемые им пути усеяны ловушками, избежать которых он никак не может и которые вынуждают его совершать так называемые грехи, — и тогда бог наказывает его за поступки, которые с начала времен предназначил ему совершить. Человек — машина, которую бог изготовил без чьей-либо просьбы. У нас на земле тот, кто делает машину, отвечает за ее работу. Никому и в голову не придет пытаться возложить ответственность на машину. Мы все отлично знаем, хотя все скрываем это — как скрываю и я, пока не умру и не окажусь вне досягаемости общественного мнения, — мы все знаем, повторяю, что бог, и только бог несет ответственность за каждое деяние и за каждое слово человека от колыбели и до могилы. Все мы отлично это знаем. В глубине души мы не сомневаемся в этом. В глубине души мы без колебания объявим тупым дураком всякого, кто верит в то, будто он верит, что он имеет хоть малейшую возможность согрешить против бога, или того кто думает, что он думает, будто у него есть обязательства по отношению к богу, что он обязан ему благодарностью, благоговением и поклонением.

«Четыре утра подряд я диктовал ужасные вещи, которые не прочтет никто, кроме вас, пока со дня моей смерти не минет столетия, — да и то не наверняка. Но я очистил от них свой организм после того, как они много лет терзали и мучали меня, и это главное. Я чувствую себя сейчас заметно лучше».

Так писал Марк Твен своему другу, писателю Уильяму Дину Хоуэллсу, на следующий день после того, как закончил диктовать свои «Размышления о религии».

Об отношении Твена к религии было немало споров. Одни его биографы считали писателя «великим безбожником». Другие — как, например, американский историк Ф. Фонер — решительно оспаривали это мнение, утверждая, что Твен никогда не был атеистом. Конец этим спорам положил сам писатель спустя полстолетия после своей смерти. Он сказал свое слово о религии в произведениях, которые смогли увидеть свет только в наши дни.

Совсем недавно читатели познакомились с «Письмами с Земли» — яркой, остроумной книгой, в которой великий сатирик подверг беспощадной критике библейские домыслы, христианское вероучение, религиозную мораль. А осенью 1963 г. произошла новая встреча с Твеном. В американском журнале «Хадсон ревью» были впервые напечатаны «Размышления о религии», продиктованные писателем в июне 1906 г. и до сих пор остававшиеся неопубликованными. Достаточно познакомиться с этими талантливыми заметками, чтобы сделать единственно возможный вывод об отношении Твена к религии.

Твен писал свои «Размышления» на закате жизни. За год до этого вся Америка торжественно отмечала семидесятилетие любимого писателя. Это был подлинный праздник американской литературы, который разделяли литераторы всех стран мира. На торжественном обеде, после зачтения многочисленных адресов, выступил сам юбиляр. «Мне семьдесят, — сказал он, — семьдесят — и, значит, пришла пора засесть в уголок у камина и покуривать трубку, и почитывать книжку, и отдыхать сколько влезет, и пожелать вам от всего сердца, чтобы и вы, когда настанет ваш срок высадиться у Причала № 70, ступили на ожидающее вас судно с примиренной душой и бестрепетно взяли курс на заходящее солнце».

Но Твен не засел «в уголок у камина». Слишком много невысказанного осталось у него, слишком много сокровенного, о чем он хотел поведать людям. Он уезжает в штат Нью-Гемпшир и там в загородном доме на склоне горы Монаднок, в нескольких милях от Дублина, начинает работать над своей «Автобиографией», которой он как бы хочет подвести итог своей большой жизни. Великий сатирик решает сказать без утайки все, что лежало у него на душе, все, что он думал и о чем не мог говорить в самом «свободном и демократическом государстве». И он заявляет, что «Автобиография» будет опубликована только после его смерти. «Я пишу из могилы. Только при этом условии человек может быть хоть сколько-нибудь откровенным», — говорит Твен своим близким.

«Автобиография» писателя — это не просто его жизнеописание. Это собранные воедино размышления Твена об окружающем мире, о политике, о современном ему обществе. Естественно, что писатель не мог пройти и мимо религии, которая занимала большое место в жизни американского общества.

По словам биографа Марка Твена Чарльза Найдера, в воскресенье 17 июня 1906 г. писатель отправил письмо Уильяму Дину Хоуэллсу, в котором были такие строки: «Завтра я собираюсь продиктовать главу, за которую моих наследников и душеприказчиков сожгут живьем, если они рискнут ее напечатать до 2006 года, — но я думаю, они не рискнут. Если я проживу еще три-четыре года, таких глав будет очень много. Издание 2006 года наделает немало шума, когда появится в свет. Я буду порхать где-нибудь поблизости, наблюдая за происходящим в обществе моих близких друзей-поклонников. Приглашаю и вас».