Николай Белоус - Флотские будни

— Товарищ капитан 3 ранга, — обратился лейтенант к командиру дивизиона. — Ручаюсь за точность прокладки. Я двое суток не покидал мостика!

Голос молодого офицера сорвался. «Еще расплачется»,— мелькнуло у комдива. Но нет, взгляд воспаленных от бессонницы глаз был тверд.

— То, что вы не покидали мостик,—еще не доказательство точности прокладки, — сухо ответил комдив.— Запросите места у кораблей дивизиона.

Через несколько минут сигнальщик начал прини-. мать координаты: «Широта... Долгота...» Командир дивизиона сам наносил точки на карту. И все они, как назло, были несколько правее курса, проложенного Ижболдиным. Продолженные за этими точками линии 42

курсов сразу же упирались в злополучную песчаную отмель.

— Что вы теперь скажете, лейтенант? — спросил комдив, сделав ударение на слове «теперь».

— Я догадываюсь, какую они допустили ошибку, — заторопился, волнуясь, Ижболдин. — Полная вода была... Дул ветер одного направления...

Лейтенант восстанавливал в памяти события двух минувших дней, производил на листе бумаги расчеты по сложным формулам. Он торопился убедить командира дивизиона.

— Признаться, в душе я согласен с ним, —встал вдруг капитан 3 ранга Максимов: — Я пристально следил за прокладкой. Вот мое последнее определение, — офицер ткнул тупым концом измерителя в карту. — Оно почти совпадает с вашим, Ижболдин. И все-таки мы отвернем влево. Раз возникло сомнение у штурманов других кораблей — наш долг принять все меры предосторожности. А в базе, на разборе похода, установим, кто прав.

После возвращения из похода в уютный береговой кабинет явились все штурманы с картами. У комдива нанесена на прозрачную кальку точная прокладка за весь поход. Он поочередно накладывает ее на карты, и сразу же видны все отклонения от нормы. Прокладка Ижболдин а оказалась самой точной, самой безукоризненной.

— Поздравляем! — пожимают лейтенанту руку комдив и капитан 3 ранга Максимов.

Когда Ижболдин заканчивал штурманский факультет высшего военно-морского училища, он сам стал проситься на «малыши» — малые противолодочные корабли. Не на эсминец или сторожевик, где

штурманская рубка—целая лаборатория. Пытливый юноша, увлекавшийся математикой, физикой, теоретической механикой, любивший исследовать, изобретать, хотел начать службу именно на МПК с его небогатым, упрощенным штурманским оборудованием.

— Тем интереснее, тем больше простору для применения профессионального мастерства, — объяснял выпускник свое желание.

Просьбу его удовлетворили.

И вот лейтенант на корабле, который в небольшой шторм бросает, как щепку, так, что и прокладку порой вести невозможно. Плавать чаще всего приходится вблизи берегов, когда нет никакой необходимости браться за секстан и определять свое 'место астрономическим способом. Даже пеленговать радиомаяки незачем.

Но лейтенант Ижболднн, несмотря на шторм, при первой же возможности измеряет высоты светил, не упускает возможности уточнить место корабля с помощью радиопеленгов. Часто делает он это просто для практики. Особенно тщательно изучал лейтенант театр — зарисовывал приметные ориентиры, фотографировал их, пеленговал. Все это накапливалось в объемистом, любовно сделанном штурманском альбоме.

Многие штурманы, в особенности молодые, не задумываются подчас над своими ошибками. Получат счислимое или обсервованное место — продолжают курс. И вдруг через некоторое время оказывается, что прежнее место было ошибочным. Получается большая невязка. «Ну и что же? — рассуждают такие штурманы. — Опасностей поблизости не было, неточность не превышала нормативной, установленной прави-44 ла-ми штурманской службы. Зачем же ломать над ними голову?». А Ижболдин взял себе за правило: тщательно анализировать каждую ошибку. Он кропотливо исследует причины, порождающие неточности.

Вернулся как-то корабль из похода. Устал штурман, глаза слипаются. Но отдыхать рано: есть еще много неотложных дел. Лейтенант идет в штурманскую рубку и склоняется над столом. Все, казалось бы, учитывал правильно. Но раз появилась невязка почти в милю — значит, где-то допущен промах. Но где?

Ижболдин решает выяснить, какую ошибку могла дать неточная работа рулевого. Затем вычисляет, как могло повлиять на точность места изменение осадки,— ведь ветер был крепкий и облегченный корабль сносило больше, чем обычно. Проверяет еще раз правильность учета течения. В руках Ижболдина появляются то логарифмическая линейка, то циркуль и транспортир, то навигационные пособия. И, наконец, причина ясна: переоценено течение и недоучтет ветровой дрейф. Полученные выводы офицер записывает в тетрадь наблюдений. Уж если попадет он снова в тот самый район, ошибки не'будет!

Вызывая на соревнование своего друга Сиррима Мазитова, Ижболдин выдвинул одним из условий: во всех походах добиваться повышенной точности кораблевождения. В чем же сущность этого предложения?

Прошел, к примеру, корабль несколько десятков миль. Воздействовали на него встречные и попутные ветры, различные течения. Начинает штурман определять место. И дается ему при этом норматив, из-

вестная мера точности — место корабля он может определить с какой-то допустимой погрешностью. Но может ли штурман избежать этой ошибки или хотя бы уменьшить ее? «Да, может!» — доказывает Ижбол-ди'Н. Для этого нужно вести неутомимую работу: внимательно наблюдать, запоминать, анализировать.

Офицер-коммунист первым взял обязательство: водить корабль только с высокой точностью, перекрывать нормативы!

— Есть резерв в этом деле, — утверждал Ижбол-дин.—Добиваться отличной выучки моряков, от которых зависит точность кораблевождения: рулевых, ведущих корабль по заданному курсу, мотористов, выдерживающих нужное число оборотов машин. Штурманский электрик обязан обеспечить безотказную работу всех электронавигационных приборов, своевременно и без ошибок определять их поправки.

Штурману-противолодочнику часто приходится вести прокладку не только за себя. Трудится он и за «противника», прокладывает на карте его курсы, следит за его маневрами. Сложная это задача! Когда «красные» и «синие» возвращаются в базу, штурман подразделения старший лейтенант Панферин собирает у подводников, изображавших в море «противника», кальки их маневрирования. Начинается сравнение с прокладками, выполненными штурманами противолодочных кораблей за «противника».

Впервые, когда калька подводников легла на карту Йжболдина и все линии двух прокладок совпали, присутствовавшие при этом развели руками. «Вот это угадал!» — раздались возгласы. Но так повторилось и во второй раз, и в третий. Стало яоно, что не угадывает лейтенант курс лодки, ее скорость и 46 повороты, а определяет его с помощью очень точно произведенных наблюдений.