Андрей Лукин - Мы в город Изумрудный... [СИ]

— Что вы там бормочете? Молитесь?

— Это я так, от неожиданности. А вы кто? — В горле у меня пересохло, и мне пришлось прокашляться.

— Старший следователь следственной части ГУГБ НКВД СССР старший лейтенант госбезопасности Изумрудов, — с явным удовольствием выговорил всё это сидящий передо мной… э-э-э… весьма недружественно настроенный товарищ.

— Изумрудов? Вот как? — почти натурально удивился я, лихорадочно пытаясь найти способ скорейшего включения зеркала. Наползающий на меня со всех сторон вязкий безвыходный ужас и скованные руки препятствовали этому изо всех сил. — А мне обещали, что моё дело будет вести сам товарищ Гингемия, ну, или в худшем случае товарищ Бастиндюк.

— Странно, — помедлив, сказал старлей Изумрудов. — По-моему, у нас следователей с такими фамилиями нет.

— Разумеется, нет, ведь их уже шлёпнули, — не совсем последовательно пояснил я. — Как врагов народа. Отправили к подземным рудокопам, говоря образно.

— Откуда у вас такие сведения? — он всё ещё не понимал, что я над ним издеваюсь.

— Откуда? Ну… у меня были хорошие инструкторы. Насколько я помню, Гингемия, завербованный иностранной разведкой, готовил крупный теракт, но вовремя был разоблачён бдительной товарищем Виллиновой. Чтобы не порочить партию, шум поднимать не стали и устроили несчастный случай. Кажется, ему на голову совершенно случайно упал строительный фургон. А Бастиндюк — ещё та сволочь, между нами, — погорел на золотишке. Жадность его подвела. Помните, когда академика Обезьянникова разоблачили, из его квартиры золото скифское пропало. Шлем там какой-то знаменитый, ещё кое-что. Это товарищ Бастиндюк не удержался. Золото, оно даже верного коммуниста с истинного пути сбить способно. Бастиндюк, кстати, тоже до суда не дожил. Во время допроса умудрился в обычном ведре захлебнуться. Так-то. А вы говорите, следователей таких нет. Теперь, конечно, нет.

Я осторожно покосился на зеркало. Оно было грязное и унылое. И включаться пока не торопилось.

— Интере-есно, — пропел Изумрудов. — И правда, хорошие у вас инструктора были. Хорошие, да не лучше наших! — вдруг рявкнул он. — Дезу мне всучить пытаешься, сволочь параллельная? Органы порочить? Или, может быть, завербовать меня надеешься? Не выйдет! Не на такого напал! А ну, признавайся, вражина, с какой целью тебя сюда забросили? Может быть, ты покушение собирался организовать на нашего Великого Вождя товарища Гудвина?

Он сказал Гудвина?! Я натурально обалдел. Это было даже не смешно. Великий и Ужасный, друг всех физкультурников?

— Совсем даже наоборот, — мозги у меня буквально заскрипели, пытаясь осмыслить происходящее. — Никакого покушения. Что вы! Товарища Гудвина, или, как говорят в Америке, дядюшку Джеймса мы очень уважаем и ценим. А я… А я должен был отыскать нашего агента… агентшу. Её забросили к вам летом, и она уже полгода не выходит на связь.

— Женщина-шпионка? — оживился следователь. — Ну, ты посмотри! Никому нельзя верить! Даже бабы буржуйские — и те против нас! Правильно говорит товарищ Гудвин, что в период обострения классовой борьбы империалистические параллели готовы пойти на любую подлость, чтобы разрушить первое в мире государство освобождённых от векового гнёта трудящихся. Ну, что замолчал? Говори, говори. Кто такая, как зовут, каким способом заброшена?

— Эйлин Смит, — начал фантазировать я. — Родилась в Уичито, Канзас, Северо-Американские Соединённые Штаты. Блондинка, очень красивая. Возраст… э-э-э… восемнадцать лет.

— Такая молодая? — не на шутку удивился Изумрудов. Затем что-то скумекал и понимающе протянул. — Хитро-о, хитро-о. Понимаю. Молоденькая да смазливая вдвойне опасна. Дальше пой.

— Происхождение — из крестьян.

— Брешешь, гад ненашенский! — обрадовался он. — Ох и брешешь! Нету в Америке крестьян! Это я точно знаю. Нам на политзанятиях товарищ Фарамантов очень подробно про этот текущий момент разъяснял.

— Из фермеров, — поправился я.

— Кулацкое отродье, — с удовольствием заключил он. — Непримиримый классовый враг. Что ещё знаешь?

— Кодовый псевдоним — Фея. Заброшена с парашютом в глухую тайгу. Должна была выйти к дороге из жёлтого кирпича, после чего, следуя по этой дороге, добраться до Из… до столицы…

— Погоди, погоди, — замахал он руками. — Что ещё за жёлтая дорога?.. Нет у нас… А-а-а… КВЖД. Ну, точно — КВЖД. Через Манчжурию просочилась. Я так и знал, что без японских милитаристов здесь не обошлось. С семёновцами, наверное, контакты налаживала?

— Насчёт семёновцев не знаю. А с представителями манчжурского императора Жи Вуна точно контактировала.

— Высшую меру социальной защиты уже заработала, — потёр руки Изумрудов. — Ну-ну… С кем она ещё встречалась? Нам ведь известно, что ещё много притаившихся врагов народа не выведено на чистую воду. Адреса, клички, имена.

— Не знаю, никаких адресов. Я помню только имена связников, которые должны были помочь Эйлин добраться до места. Во-первых, это некий Страшилин, работающий колхозным сторожем, затем лесник Топорков и зоотехник Лев…

— Троцкий! — старлей даже подпрыгнул, отчего лампа чуть не свалилась со стола.

— Неужто сам Троцкий?

— Трусов, — вздохнул я. — Лев Трусов.

— Жаль, — опечалился Изумрудов. — Лучше бы это был Троцкий. Ну, ладно. С какой целью эта ваша Фея пробиралась в столицу?

— С целью найти подходы к товарищу Гудвину.

— Что-о-о?!!

— Она должна была встретиться лично с товарищем Гудвиным, Великим и… Великим.

— Ты соображаешь, что говоришь? — прошипел он, выбираясь из-за стола. — Как иностранный шпион может лично встретиться с руководителем нашего государства?

— Да очень просто. Записаться на приём, как ходоки к Ленину записывались, а потом разоблачить его перед прогрессивным мировым сообществом.

Очумелую физиономию старшего лейтенанта госбезопасности я долго ещё буду вспоминать, испытывая при этом неописуемое никакими словами удовольствие.

— К-ково? — спросил он, запинаясь и не в силах поверить услышанному. — Ч-чево ты это тут… сказал?

— Разоблачить, говорю, она должна была товарища Гудвина. Он же ведь тоже засланный казачок. Его ещё до революции сюда на запломбированном воздушном шаре отправили, чтобы он в доверие втёрся и вождём вашим стал. Рассчитывали, что он на Америку работать будет, а он, понимаешь, революцией увлёкся, мировым, понимаешь, интернационалом. Вот и послали к нему Фею, чтобы она или мозги ему вправила, или разоблачила, как обманщика трудового пролетариата.

Изумрудов наконец пришёл в себя, страшно оскалился и вдруг привычным движением выдернул из кобуры револьвер:

— Ты на что, морда белопараллельная, намекаешь? Ты на самого Вождя нашего, на кристально честного товарища Гудвина своими грязными намёками намекаешь? Да знаешь ли ты, что я с тобой за такие слова сейчас сделаю? Я тебя за такие слова лично к стенке поставлю и огромным пролетарским наслаждением шлёпну. А ну, встать, сволочь! Эй, конвойный, помоги ему!.. Да не цацкайся ты с ним, не цацкайся!