Вячеслав Куприянов - Клуб любителей фантастики, 2003

— Это — в самый конец. И покороче.

— Да ежу понятно! Чего мы, маленькие, что ли?

— Ладно, не обижайся. Это я так — диктаторские замашки проявляю. Редактор я или что? Выпускающий или где? Ладно, крути дальше.

Глеб крутанул верньер. По экрану забегали менты, суетливо просеменили задержанные южане. Ага. А вот и новый сюжет. Тоже не фонтан, прямо скажем. На каком-то там километре МКАД перевернулась огромная фура с мебелью. Наверняка водила пытался увернуться от чрезмерно наглой иномарки, попал колесом на бордюр и — готово. Здоровенный трейлер завалился набок, перегородив сразу три полосы. Ехавшая следом «Волга» успела дать по тормозам, а вот «Шкоде» со второй полосы не так повезло. Телевизионщики подъехали раньше спасателей, почти одновременно с ментами. Глеб опять оказался верен себе — успел заснять, как два гаишника и санитар со скорой матом и парой гнутых монтировок пытались отжать заклинившую дверь «Шкоды». Им на помощь подбежали еще два дальнобойщика и таксист-армянин с пассажиром — высоким мужчиной в темном, изрядно помятом плаще. Из видавшей виды «Победы» вылез сухопарый ветеран с тускло блестящим орденом. Всем вместе на «раз, два, взяли!» им удалось отогнуть дверь едва на ладонь. Поплевали на руки, приготовились еще раз, но тут прибыли спасатели с гидравлическим домкратом.

Антон кивнул на экран:

— Чего там с пострадавшими? Выяснили?

— Обижаешь. Водила фуры отделался сотрясением мозга да парой ушибов, а женщина из «Шкоды»… Там не так просто. Чтоб ее достать, всю тачку пришлось на металлолом распилить. Хорошего мало, в общем. Шесть переломов, из них три — грудной клетки. В Склиф повезли.

— И?

— Через пару часов звонил — состояние тяжелое, говорят. Но — выживет.

— Ладно. Значит, в Склиф ехать не надо. Дай в конце пару секунд больничных коридоров, врачи чтоб в белых халатах посуетились… ну, короче, найдешь что-нибудь такое. И текст — состояние, мол, тяжелое, критическое… кстати, а кто она?

— Кто?

— Блин! Да пострадавшая же! Узнай! Если выяснится, что мать троих детей и счастливая домохозяйка — в самый раз. Добавь чего-нибудь такого слезоточивого. Ну, и общая мысль… Понакупили, мол, красивых тачек, права проплатили, а теперь ездить по городу нет никакой возможности.

— Понял.

— В таком вот разрезе. Сам понимаешь, если ничего посильнее не будет, этот сюжет — в начало, в крайнем случае, вторым. Еще что?

— Дальше совсем отстой, — Глеб ловко орудовал верньером, — обязаловка от наших доблестных брандмейстеров. У них там соревнования какие-то прошли, типа кто быстрее окурок в урне затушит, вот и навязали нам.

На экране трое мускулистых парней с нечеловеческой быстротой разворачивали брезентовый рукав. Несмотря на дикую жару, все они щеголяли в глухих «негорючих» комбезах, касках с воротниками и неудобными коробками дыхательных аппаратов на спине.

Антон поморщился.

— Понятно. Дальше.

— Дальше будет веселее.

Происшествие было действительно из редких. На одной из новомодных реставрационных строек, когда старого дома оставляют лишь стены, выстраивая внутри все заново, рухнул башенный кран. Погиб крановщик, да еще двоих рабочих задавило обвалившимися от удара перекрытиями. Глеб искусно дал общую панораму: ржавый каркас крана утопает в куче щебня, еще недавно бывшей домом. Спасатели нагнали кучу техники для разборки завала. Поначалу еще надеялись, что оказавшиеся под завалом люди живы, — разбирали руками. Камера крутилась рядом, выхватывая то крупный план измазанных в штукатурке рук, то озабоченные лица спасателей. Мобилизовали некоторых зевак и случайных прохожих, люди организовали цепочку. Камера проследила путь одного каменного обломка. Вот он в руках у тщедушного очкарика, вот — у мрачноватого типа в спецовке, теперь…

— Стоп! Стоп! — неожиданно закричал Антон.

Глеб послушно ткнул пальцем в клавишу «Пауза».

— В чем дело?

— Дай-ка крупный план… Нет, не этого! Предыдущего! Вот он!!

Камень оказался в руках у высоченного, под два метра, парня или мужчины — лица не видать — в темном, бесформенном, измятом плаще.

— Что, твой родственник? — спросил Глеб ехидно.

— Знаешь, — тон у Антона был такой, что Глебу сделалось немного не по себе, — я тебе пока ничего говорить не буду. Не хочу потом идиотом выглядеть. Просто отпечатай этот и несколько следующих кадров.

— Ладно, — Глеб пожал плечами, — как скажешь…

Принтер с тихим, почти ласковым шуршанием выплюнул несколько листов. «Плащеносец» вышел не очень отчетливо, но, в общем, неплохо. Антон схватил листки, стал их жадно рассматривать. Потом перебросил парочку через стол.

— Посмотри внимательно.

— Да чего такого? Мужик как мужик…

— Несомненно. А теперь верни, пожалуйста, тот сюжет с фурой. Там, где доброхоты «Шкоду» вскрывали.

Глеб хмыкнул, снова вцепился в верньер. Антон ерзал, как на иголках.

— Вот! Посмотри внимательно, ты никого здесь не узнаешь?

Камера быстро перебирала добровольных спасателей. Менты… санитар со скорой… пожилой дальнобойщик… толстый дальнобойщик… таксист-армянин… высокий мужчина в темном, мятом плаще остервенело подсовывал монтировку под заклинившую дверь.

Глеб присвистнул и снова нажал паузу. Он долго вглядывался в экран, затем перевел взгляд на распечатку, все еще зажатую в руке. Потом как-то неуверенно произнес.

— Я, конечно, всегда могу сослаться на теорию вероятностей — повезло, типа, мужику, два раза за день очевидец, так что его лицо разглядеть толком так и не удалось.

Антон смотрел материал почти неподвижно, разве что изредка перекатывал в пальцах ручку. Глеб взволнованно ходил из угла в угол, всегда первым замечал неизменный темный плащ, вскрикивал, бросался к экрану.

К концу второй кассеты он не выдержал:

— Хватит! Все ясно. Антоха, что думаешь?

Антон достал из пачки новую сигарету, сунул в рот, но прикуривать не стал. Пожевал фильтр, задумчиво потер рукой подбородок.

— Вот материальчик был бы, а?

— В смысле? А, вот что у тебя на уме! — мгновенно ухватился Глеб за замысел редактора, — спецрепортажик из него сделать! Неплохо. И название — непременно чтоб черными буквами на фоне мигалки или пылающего дома: «Профессия — Очевидец».

— Интересно, — задумчиво пробормотал Антон, — кто он такой?

— Да ясно кто! — Глеб рубанул кулаком по ладони. — Энергетический вампир. Стоит, на пострадавших любуется и всякими там отрицательными эмоциями упивается. Или этот… Ну, как его?.. Черный интрасенс.

— Кто-о?

— Интрасенс, причем черный, — продолжал Глеб, игнорируя насмешку в голосе Антона. — Экстрасенсы кто такие, знаешь? Ну вот. А этот — интрасенс, который свои способности наружу проецирует. А черный интрасенс — это такой злой парень с мощной черной аурой, от который народ кругом мрет, как мухи. Говорят, один такой у Чернобыля жил, на Припяти. Тридцать лет жил — представляешь, какая там аура накопилась! Вот и этот наш… ну, в плаще., куда ни посмотрит, все горит, рушится и умирает.