Кир Булычёв - Фантастический бестиарий

Я не знаю, был ли знаком Ершов с приключениями Синдбада — морехода, или с арабской версией был знаком какой — то его безвестный русский предшественник, услышавший в турецкой неволе или в самаркандском караван — сарае о том, как Синдбад — мореход спасался с лжеострова в корыте. В любом случае грандиозная рыба не характерна для русского фольклора, так как мы народ не морской, а в речке или даже в озере рыбе приходится считаться с недалекими берегами. Иное дело арабские купцы и мореходы — в Индийском океане они видели китов и кашалотов.

От констатации факта Ершов перешел к его осмыслению: «Что же это за рыба такая, что позволяет на себе расти деревьям?»

И, как художник, он пошел еще дальше и даже поселил на этом живом острове постоянное население:

Однако вскоре обнаруживается, что странное состояние рыбы — кита — не случайность. Это, как сообщает коньку — горбунку Месяц, наказание, которому подвергло кита Солнце за то, что тот, оказывается,

Из этого следует, что мы имеем дело не с китом — полосатиком и даже не с гренландским китом или финвалом, а с кашалотом, потому что иные киты не приспособлены глотать крупные предметы.

Второе: чудо — юдо явно имеет нечто общее с классическим библейским китом из Книги пророка Ионы. Тот уклонился от выполнения Господнего поручения проповедовать в Ниневии ее скорую гибель и устроился на корабль, который тут же попал в бурю. Ничто не могло спасти обреченное судно, никакие молитвы и жертвы не помогали. И тогда — то корабельщики догадались, что виной тому — низкий моральный уровень Ионы. И, в согласии с пророком, кинули его за борт, и тогда «утихло море от ярости своей». Тогда, как я понимаю, не желавший, чтобы Иона утонул, Господь велел киту проглотить пророка. Кит послушно поспешил к месту падения Ионы в море, проглотил его, и тот провел в ките без всякого вреда для себя трое суток и молился Господу из чрева кита, за что, по прошествии срока, был извергнут китом на сушу. Мне представляется что, описывая чудо — юдо, Ершов имел в виду информацию об обоих известных китах прошлого и дополнил ее яркими штрихами, придающими чудо — юдо рыбе — киту индивидуальност

Рыба — кит в наказание за то, что глотает корабли целыми флотилиями, была обречена терпеть людские издевательства, впрочем, лишь до того, как раскается и выплюнет корабли, подобно тому как библейский кит выплюнул Иону.

А раз на ките давно уже вырос лес и даже завелись в нем грибы, Можно допустить, что и корабли провели в ките куда больше, чем три дня, наверняка их плен в желудочном соке исчислялся годами. Почему — то кит не хотел их окончательно переваривать.

Узнав, что «Если даст он им свободу, снимет Бог с него невзгоду…», чудо — юдо согласилось и открыло было пасть, но конек — горбунок попросил его подождать. Дело в том, что автор сказки был детищем цивилизованного XIX века и его положительные герои не разбивали камнями и палками голов отрицательным персонажам, потому гуманист конек — горбунок поскакал в село, где обитали ничего не подозревавшие российские поселяне, и предупредил мужичков, что их остров вот — вот нырнет. Мужички заплакали, быстро собрали добро и эвакуировались. Тогда чудо — юдо рыба — кит наконец с облегчением растворила пасть, и оттуда один за другим выплыли тридцать кораблей с отдохнувшими командами, веселыми капитанами и нетронутыми товарами на борту.

Миллионы читателей этой сказки как в России, так и в других странах, где она была переведена, помнят об освобождении кораблей и облегчении кита, по никто (я проверял) не помнит эпилога всей этой истории. А в нем рассказывается, что сразу после освобождения чудо — юдо обнаруживает свою феодальную сущность, кричит на осетров, объявляет себя морским царем, опускается в этом новом звании на дно и проводит остаток дней в каюте, Что имел в виду под каютой Ершов, не знаю.

Почти всегда за сказочным существом можно разглядеть его прототип. Чаще всего автор сказки кита или слона в глаза не видел, но, передавая чужой рассказ, он обязательно преувеличивал услышанное. Моряки, плавающие в маленьких скорлупках парусных корабликов, были беспомощны перед морем, и не только перед самой стихией, но и перед всеми ее порождениями. Моряк видел кита и легко верил в то, что его сотоварищ по кубрику когда — то видел кита вдесятеро больше. Так же рос и страшнел от рассказа к рассказу морской змей, то же случилось и с осьминогом. Речь пойдет о кракене.

Кракен — воплощение всесильных морских тайн, существо за пределами понимания, и в то же время, возможно, вовсе не чудище, а просто старый кальмар или еще более старый осьминог. Считается, что первым его детально описал датчанин Эрик Понтопиидан, епископ Бергена, опубликовавший в середине XVIII века «Естественную историю Норвегии». Помимо сведений вполне достоверных епископ, обладавший буйным воображением либо опиравшийся на непроверенные источники, сообщает и байки, в которые не верили даже его современники.

О кракене епископ пишет, что это невероятных размеров морское чудовище, окружность тела которого достигает полутора английских морских миль. Живет этот кракен на больших глубинах, но иногда поднимается к поверхности, и тогда рыбаки могут определить его присутствие по тому, сколько рыбы, вытесненной телом кракена на поверхность, появилось вокруг. Тогда надо спешно выбирать сети и плыть в сторону, иначе кракен может поднять тебя из воды. Тело кракена, по словам епископа, являет собой большую круглую голову, увенчанную гигантскими щупальцами, каждое из которых может схватить большой корабль. Кракены также выпускают из себя мутную жидкость и окрашивают ею море на много миль вокруг. Епископ приводит даже один конкретный пример, который любопытен своим правдоподобием.

«В 1680 году, — пишет он, — один кракен (возможно, еще молодой и неосторожный) выплыл к узким протокам между скал в приходе Алстагонг… Так случилось, что его щупальца схватились за деревья, росшие у самой воды, и он, конечно же, мог бы вырвать их с корнями, но запутался, попал в трещину в скале и потерял возможность двигаться, Он не смог освободиться и вскоре подох».