Кир Булычёв - Фантастический бестиарий

Утопленники — любимая пища и в то же время игрушка для капп, поэтому их главное занятие — заманивать людей в воду и топить их. Правда, в морях каппы не водятся — они населяют речки и озера.

Когда человек попадает к ним в лапки, каппы потрошат его, вытаскивая внутренности через задний проход, и даже насилуют утопленников. Такие вот мерзавцы! Возможно, они мстят людям за то, что им пришлось погибнуть в неравном бою, защищая сухопутную часть человечества.

Акутагава, как писатель современный, нуждался в каппах как в альтернативе людей. Так же, как пингвины Франса или саламандры Чапека, каппы у него очеловечены. На самом — то деле каппы совсем не похожи на людей.

Во — первых, каппа с трудом может прожить несколько минут вне воды (если ему не удастся превратиться в человека, что отмечено в некоторых сказках), потому что его тело настолько пропитано водой, что похоже на желе. Да и выбираются каппы на берег только затем, чтобы полакомиться огурцами. Ясно, почему они обожают огурцы — ведь те состоят из воды!

Среди сказочников и историков фольклора есть согласие в том, что ростом каппы не превышают трехлетнего ребенка, но в остальном они расходятся. Например, в одних сказках говорится, что у капп вместо рук и ног копыта, а в других (более правдоподобных), что у них длинные, с когтями на концах, пальцы, соединенные перепонками.

Но главная отличительная черта каппы (и, если вам когда — нибудь придется встретиться с ним, — вы его сразу по ней узнаете) — это углубление на голове, наполненное водой, то, что Акутагава называет «овальным блюдцем».

Вода в углублении на темечке необыкновенная. Именно в ней и заключена вся сила капп. Если вода высохнет или ее окажется слишком мало, каппа тут же потеряет свои чары, с помощью которых, как известно, заманивает людей в воду. Он теряет и силу, которая не соответствует его малому росту и водянистости. Именно на этой особенности капп и строится рецепт борьбы с ними.

Каппы очень вежливы — это также давно известно. Какую бы пакость не замыслил каппа, он обязательно ответит на приветствие и поклоном ответит на поклон. А раз так — советуем: при виде каппы, который намерен утащить вас в омут, немедленно кланяйтесь, и чем ниже, тем лучше. Каппе ничего не остается, как поклониться в ответ. Разумеется, вода тут же выливается из «блюдца». После двух — трех поклонов считайте, что каппа обезврежен, и он вынужден уползти в свою речку или лужу.

Если же вы не хотите ограничиться такого рода расставанием с каппой, то его можно убить.

Но не кулаком и не ногой, не палкой и не из пистолета — это он все выдержит, убежит, уплывет, а потом вам жестоко отомстит!

Так что никогда не бейте каппу палкой и не стреляйте в него из пулемета. Единственное достойное и надежное оружие против него — табачная трубка. Если вы еще не курите трубку, то позовите дедушку — пускай он стукнет его по затылку ею, то есть по самому слабому месту. Каппа после такого удара тут же упадет и испустит дух. Не верите? Ничего не стоит проверить, но для начала надо научиться курить трубку…

Ребенка же можно уберечь от каппы, выбрив ему темечко. Так курильские айны раньше и делали. Такая прическа называлась каппа — кодзо. Каппы, увидев ребенка с плешиной, полагали, что встретили существо из своего племени, и, конечно же, не топили. Любопытно, не было ли древних и еще не известных науке связей между католиками и айнами, может быть, тонзура католических монахов — защита от проникающих на Запад капп? А может быть, когда — то очень давно католический миссионер, проникший на Курилы, таким образом спасался от капп и с тех пор это стало традицией?

Исследование образа жизни, внешности и характера домового следует, очевидно, начать со словаря Даля, который говорит следующее: «домовой (домовик) — дедушка, постень, лизун, доможил, хозяин, жировик, нежить, суседко, батанушко — дух — хранитель и обидчик дома».

Далее Даль рассказывает, что домовой стучит и возится, может придушить во сне шутки ради, а если погладит мохнатой рукой, то это к добру. Но не дай бог увидеть домового — это уже к смерти. Любимой лошади домовой заплетает гриву в косички. Однако, оказывается, домового можно увидеть в Светлое Воскресение в хлеву. Собственно, увидеть его нельзя, потому что он покажет только, что космат, больше ничего и не разглядишь. После этих противоречивых сведений Даль сообщает также, что на Иоанна Лествичника домовой бесится. Это случается 30 марта. А вот 28 января, на Ефрема Сирина, домовых закармливают, поставив миску с кашей.

К домовым Даль относит баенника — хозяина бани, сараяшника, конюшника, но не упоминает овинника.

Существует известная «Энциклопедия гномов», составленная голландскими авторами. В ней, в частности, приводится география распространения гномов по белому свету и сказано, что в России гном называется «домовой дедушка» и отличается вздорным, а то и злобным характером.

Генетическая связь домового с гномами весьма сомнительна, но, раз уже есть такое мнение, его следует учесть. Я бы скорее сказал, что лучше искать сходство гномов с горными — есть такие существа, исполняющие обязанности леших в горах Урала и Севера.

Гномы — трудящиеся жители подземелья, тогда как домовые ничем, кроме размеров, их не напоминают. Гном — это маленький горняк, который своим трудом создает благополучие, живет в семье, растит детей и любит себе подобных. Домовой же — махонький дух дома, нежить, которая, если трудится, так только в охране дома от напастей. А вообще — то это — бездельник, от безделья он начинает шалить, у него портится характер, так что домового нельзя назвать духом — хранителем домашнего очага, как может показаться на первый взгляд. На деле он помесь сохранителя с клопом или тараканом, умеющим кусаться.

Обратимся для начала к русским бывальщинам, потому что они лучше любой сказки или легенды показывают волшебное существо в его обыденном состоянии и обыденное же отношение людей к этим существам, если согласиться с тем, что они реальны.

Вот бесхитростный рассказ: «Лошадка у нас тогда была. Наладился кто — то к нам ходить, да косичку заплетать. Вот как — то однажды дед пошел в сарай — у лошади опять заплетены косички. Он про себя говорит: «Наверное, домовой». Смотрит старичок сидит. Он и говорит:

— Сидишь?

А тот сжался, малюхонький такой стал, да так тихонечко прокряхтел, сам косу — то плетет.

Мать моя частенько тоже говаривала, мол, уйдет куда — то, вернется, а в избе — то уж все прибрано маленьким таким старичком, седеньким».