Ульяна Волхова - Иноверка (СИ)

— Представляю… — прошипела Кэм.

— Да, конечно. — покорно согласилась я и смутившись произнесла: — Как сейчас, например… Но я могу всё исправить! Давайте, куда-нибудь отойдём — и я ликвидирую последствия своей неуклюжести…

Конечно же, Кэм согласилась. Конечно же, она пошла за мной, ведь в один из важнейших дней в своей жизни любая девушка хочет выглядеть идеально! Особенно если за ней будут наблюдать столько зрителей…

Уединение мы нашли в одной из зеркальных беседок. Кэмерон стала у одной из зеркальных створок, чтобы полностью видеть своё отражения. Я же встала чуть позади, чтобы видеть малейшее изменение эмоций на лице Кэм, после чего настроила прибор на нужный режим ио передала его девушке.

Как только очиститель начал действовать, а багровое пятно начало медленно, но верно исчезать, девушка стала успокаиваться. Это было заметно потому, как начало спадать напряжение с её лица. Но это не надолго, потому что именно сейчас я решила сделать то, ради чего я столько всего затеяла…

— Вы знаете Ричарда ФриБэй? — внезапно спросила я.

— Понятие не имею, о ком вы… — спокойно ответила Кэм. Лицо её тоже, казалось, вполне умиротворенным, хотя на мимолетное мгновение в глазах мелькнул огонёк… Или мне показалось, ведь мне так хотелось его увидеть, что я могла и придумать.

— Он сейчас в больнице. В довольно тяжелом состоянии. — рискнула продолжить я, как ни в чём не бывало. — Последствие жуткой аварии…

— Сожалею, что с вашим другом произошло такое несчастье… — Кэм старалась говорить спокойно, но на этот раз я отчётливо слышала непонятную хрипотцу.

— А знаете, что самое обидное? — разошлось я. — Врачи провели все необходимые операции, и физически Ричард вполне здоров, но только очнуться не может!

— Как? — сипло пропищала девушка. сделав вид что ей что-то попало в горло.

— Как, как… Обыкновенно! У Ричарда острая аллергическая реакция на многие препараты, поэтому обычный наркоз или анестезию к нему не применяют, поэтому в его случае врачи использовали гипноз. Они привели его в состояние управляемого сна во время операции. Привели-то, они привели, а вывести, увы, не смогли.

Я закрыла глаза и на мгновение замолчала… Просто не могла говорить: та картина до сих пор стояла у меня перед глазами. Ричард раньше такой живой и весёлый, а теперь лежащий бревном, его мать, бьющаяся в истерике, и отец, разбивший костяшки пальцев об дверной косяк…

Да, мне нужно было мгновение, чтобы собраться и продолжить. И я продолжила, вот только глаза не раскрыла, потому что мне было страшно. Страшно, что Кэм не поймёт, не прочувствует и не сделает ничего, чтобы хоть как-то помочь…

Да, мне было страшно. Что там, жутко! Но я собралась и продолжила:

— Некоторое время мы все надеялись, что он проснётся, очнётся сам, но шли дни за днями, потекла вторая неделя, третья — и ничего… Тогда, его родители пошли на вскрытие его сознания, чтобы узнать, что он видит в своих снах и почему не хочет возвращаться к нам.

— И что? — кажется, спросила Кэмерон.

— Что-что? — откровенно закричала я, позабыв про необходимость контроля. — Всё это время он видел Вас! Вас, Вас и Вас! А если быть ещё точнее, себя с Вами вместе. Вы там ссорились, ругались, но даже это для Ричарда привлекательней обычной жизни! Он Вас любит, Кэм! Процессор Вас сожри!

Да, возможно, я не имела права кричать, ведь я не знаю, какие именно отношения связывали этих двоих… Ведь я действовала на свой страх и риск — и многие, слишком многие, сказали бы, что это глупо и бессмысленно, но не Я! Потому что я художник! Я — творец! Я — творческая личность, а мы часто следуем порыву… А ещё, потому что мой папа одобрил бы моё вмешательство. Он всегда говорил, когда разум боится, когда трясутся поджилки, когда страх застилает глаза, волнение бурлит в крови — следуй сердцу, первым побуждениям, интуиции, если всё это есть, если в глубине души есть такое желание, потому что лучше сделать хоть что-то, чем потом жалеть о не сделанном, ведь ты начнёшь играть — и пусть проиграешь, но одновременно и выиграешь, потому что поймешь, куда двигаться и что делать дальше.

Да, возможно, моё поведение нетактично, некрасиво и ещё много и много не, но это был Ричард! Мой извечный, любимый, дорогой и близкий… Соперник! Язвительный, резкий, противный, наглый, замкнутый и безусловно талантл… Нет, не буду употреблять этот последний эпитет, а то очнётся случайно узнает и возгордится ещё больше!

В общем, ФриБэй был не самым приятным человеком, но, безусловно, мне необходимым: он добавлял в мою жизнь огонька, делал её более яркой, а ещё он был своеобразным критерием качества моих работ, что было очень и очень полезным, ведь мы часто не совсем адекватно оцениваем себя… Так вот, если Ричард говорил какую-то гадость, то это означало одно «я где-то схалтурила или не предусмотрела что-то». Если он молчал, то мне становилась ясно: моя работа выше всяких похвал! Что было поразительно, он всегда выражал своё мнение открыто и искренне, а это было весьма редко в нашем бизнесе прихлебателей, прилипал, насмешников и подлиз — и от этого Ричард становился для меня близким, понятным, дорогим…

Самое удивительное, я никогда не подозревала, что я и моё мнение значит для ФриБэя то же самое, что он и его для меня. Об этом я узнала, когда мне позвонили из больницы и сказали, что мой номер был у Ричарда на быстром наборе в телефоне… А ещё чуть позже, когда в приёмном покое я познакомилась с родителями ФриБэя и мы вместе сидели и ждали результаты операции, они мне рассказали, как много их сын обо мне рассказывал, как сильно он мною восхищается как профессионалом… Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать!

Операция прошла успешно, но потом потянулись долгие часы ожидания, перерастающие в дни, а потом в недели…

Не знаю, когда я решила, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы Ричард очнулся.

Может, это произошло сразу, как только мы получили все возможные данные о его состоянии… Может, когда я увидела неподдельное отчаяние в глазах его родителей… Может, когда начала скучать в перерывах между фотосессиями… Не знаю, но я точно решила вернуть Ричарда. Решила и приступила к своим безумным планам.

— Он Вас любит! — повторила я, немного успокоившись. Я не ведала, что чувствовала к Ричарду Кэмерон, но я готова была умолять, чтобы она хотя бы сделала попытку помочь. Я не имела права просить, чтобы девушка отменила свою помолвку и свадьбу, но я хотела… Хотела, чтобы она хотя бы перенесла числа и поговорила с Ричардом, позвала его, возможно, обманула, но так, чтобы он поверил и вернулся… Ведь давно уже доказано, что больные в таком состоянии всё чувствуют, всё понимают. Да, если нет другой возможности, я хотела, чтобы ФриБэй был обманут, потому что я точно знала, что он сильный, что он справится, хотя после пробуждения ему и было бы больно…