Сергей Малышонок - Князь

– Хочешь, чтобы мы поверили, что ты изменился? – не вняла она намёку.

– Я? Изменился? – издевательски вскидываю бровь. – Да Тьма упаси! – я презрительно возвёл очи-горе. – Просто получил кое-какую недостающую ранее информацию и откорректировал на основе неё планы. Только не надо начинать песню про мою бесконечную злобность, определяемую фактом наличия конкретных половых признаков, эти глупости уместны для пятнадцатилетних подростков, но не для женщины, воспитавшей ребёнка и успевшей понянчить внуков. У меня нет причин вас любить или считать мнение мудрецов Кандракара хоть в малейшей степени авторитетным, но это не значит, что у меня вместо мозга заевшая пластинка и я зациклен на простейшем наборе мыслей и эмоций.

– К чему ты это говоришь? – наклонила голову Кэсседи. Между прочим, единственная в компании, кто смотрел на меня открыто и без негативных эмоций.

– К тому, что мы с вами не друзья, но так уж получилось, что я вас спас и освободил, а это неплохая основа для того, чтобы мы стали хотя бы не врагами. Я намерен соблюдать условия договора, причём их дух, а не только букву, которую, уж поверьте, смогу обойти в любой момент и в любых пределах. И я жду от вас аналогичных действий.

– А если мы откажемся? – хмуро спросила Кадма. – Убьёшь нас?

– Хотите откровенно? – наклоняю голову, ловя шесть настороженных взглядов. – Следовало бы. Уроки истории неумолимы: милосердие к врагам всегда ведёт только к большей крови и страданиям. Когда-то вы пощадили Нериссу, предпочтя заключить её в тюрьму вместо заслуженной казни за предательство, и в результате – десятилетия хаоса и войн, едва не закончившиеся тотальным диктатом над сотнями миров помешанной на власти идиотки. Я лично практически уверен, что смерть моих родителей – её рук дело, про степень участия в провокации моего восстания ещё предстоит выяснить, но вот в подогревании мятежа, год за годом собирающего кровавую жатву на Меридиане, её вина бесспорна. А всё потому, что кому-то не хватило решимости поступить с врагом так, как должно. Думаю, понятно, что сам я совершать такую глупость не хочу?

– Но?.. – уловив недосказанность в моём тоне, подала голос Галинор.

– Да, тот самый несносный союз, – картинно вздохнул я. – Если я вас убью, то мгновенно лишусь всего того доверия от Стражниц, которое с таким трудом заработал. Вашу смерть они мне не простят, и никакое моё красноречие не поможет… Цените! Я с вами откровенен! А ведь мог бы и соврать, – желчно закончил я. Было ли это уязвлённое самолюбие прежнего Фобоса или моё собственное раздражение от ситуации, но удержаться оказалось очень сложно.

– Ты уж извини, – Кадма мрачно сложила руки на груди, – но как-то не очень верится, что тебя так уж интересует мнение Стражниц. В чём настоящая причина такой щепетильности?

А ведь она права. С точки зрения постороннего наблюдателя, да ещё знавшего прежнего Фобоса, мне должно быть наплевать на каких-то девчонок – всё, что хотел, я от них получил, а дальше осталось лишь указать им место или вовсе избавиться от докучливой помехи, к которой прилагается и солидный счёт личных обид. Хуже всего, что убедить их в обратном практически невозможно. Это не дети, только и ждущие того, кто развесит им на уши лапшу покучерявей, эти старушенции давно свои взгляды забетонировали и менять их не станут, сколько ни разливайся соловьём. И на авторитете выехать не получится – это для Вилл с остальными я был страшным и могучим врагом, искушённым в мрачных и запретных тайнах бытия, а для сей аудитории я – малолетний выскочка и невоспитанный мальчишка. Ну, а то, что враг и опасный, так это не от мудрости, а от наглости и бесчестья. Короче, засада.

– Вы можете мне не верить, но от направления вашей веры ничего не меняется. Я предлагаю вам мир на неплохих условиях: вы не подзуживаете действующих Стражниц, не плетёте против меня заговоров и не потворствуете их проведению, в обмен я хорошо обращаюсь с девочками, старательно соблюдаю дух договора и не устраиваю гадостей своей сестре. В случае нарушения сделки одной из сторон каждый волен делать что угодно для защиты своих интересов. Мне не нужны ни магические клятвы, ни письменные свидетельства, только устное согласие. Пусть порукой будет ваша совесть, а не искусство крючкотворства. Неужели это так много для хвалёных сил Добра и Света?

– У нас нет оснований тебе доверять, Фобос, – на два голоса возразили Ян Лин, после чего переглянулись, и говорить продолжила только одна, видимо, настоящая: – Ты соврёшь – недорого возьмёшь, а проследить за твоими действиями на Меридиане у нас нет возможности. Хочешь получить наше бездействие, ничем не рискуя. Зря думаешь, что с нами получится так же, как с внученькой, лучше сразу убей, а на поводу у тебя идти мы не станем, – её копия незамедлительно кивнула, присоединяясь к сказанному. Кадма и Галинор присовокупили свои кивки с немногим большим опозданием.

– Значит, ваше освобождение и жизни девочек, весь день находившихся в моей власти, – это не причины и ничего не значит? – сощурился я.

– Не играй словами, Фобос, это тебе не поможет. Мы не знаем, почему ты так поступил, но не собираемся идти на поводу у тирана, – патетично проскрипела бывшая стражница воздуха.

Обвожу взглядом остальных. Кэсседи не уверена, она меня не знает и разговор воспринимает со стороны, очевидно, не сильно желая становиться частью разворачивающегося спектакля, остальные… Все согласны с престарелой азиаткой. Кадма почти столь же агрессивно настроена как и Ян Лин, во взгляде Галинор вражды меньше, хоть она и действующий член Совета Кандракара, но идти навстречу не желает никто, и даже Кэсседи не станет высказываться против подруг.

– Ясно… – медленно произношу я. – Что ж, если таково ваше желание, то так тому и быть. Я предлагал.

– И что теперь с нами сделаешь? – со странной гордостью и отголосками некой готовности в голосе спросила бабушка Хай Лин. Прозвучало настолько похоже на провокацию, что мне невольно вспомнилась строчка: «Смерть легче пуха, Долг тяжелее горы». Пусть, насколько я знал, семья Лин была родом из Китая, а не Японии, но что это, по большому счёту, меняет?

– То, чего явно не заслуживают те, кто отвергает протянутую руку, – и, ставя жирную точку в разговоре, я телепортировал их в подвал ресторана «Серебряный дракон»…

Солнечный зайчик, пробившийся сквозь плотно занавешенные шторы, робко скользнул по беспорядочно раскиданным на полу игрушечным лягушкам, предметам одежды, школьным тетрадям и пустым пакетикам от чипсов. Пробившись сквозь этот творческий беспорядок, доблестный посланник нового дня забрался по стенке на прикроватную тумбочку, пристально изучил находящиеся там лампу и электронные часы с будильником и, удовлетворив своё солнечное любопытство, спрыгнул в объятия мягкой подушки, откуда весь его путь доносилось едва различимое сладкое сопение.