Илья Ганин - Королевские клетки

Самым тяжелым оказались вечера. Вечером тихо, при свече особенно не попишешь, карбидка "достает" вонью. Приходится думать. Вопросы "Зачем?" и "Что дальше?" приходят сами и ждут ответа. А его нет.

Как все было просто — "Ох, я должна, нет выбора". Вранье, выбор был. "Выжить" — задачка была решена за полгода. Но смотреть на выбор не хотелось. Ничего, на самом деле, не мешало сидеть тихо. Ничего. Достаточно было не демонстрировать всем подряд свои медицинские знания — и она бы еще года два жила в Иртоне. Соль эта чертова!

Приходилось это признать, ей нравилось командовать людьми. Нравилось думать, что она всеми манипулирует. "Этот — противовес тому", "Посмотрим кто они". Она готовилась — ну уж будем честны! — мстить Джессу. Набрать силу, щелкнуть по носу, и чтобы мучился. Обязательно мучился! И чтобы денег у неё была масса, и чтобы он знал, что она может и не дать ничего. Чтобы он вел себя правильно. Господи, Джесс — и деньги, да он про них и вспоминал-то только для обеспечения полка! Шантаж наследником — даже по времени ограничен, не говоря уже о том, что это мерзость. И потом — поди, проблема! Заведет бастарда и признает, успела уже и такое повидать, вполне уважаемые люди — официальные бастарды. С его репутацией — какая ему разница? Выбор есть — вот хоть та коза рыжая.

Вот — все есть. Деньги, возможности, защита. К Королю — прямейший доступ! Хорошо было думать про "козла". Удобно. А вот теперь — больного командира, тоже "щелкать по носу"? Он ее прикрывал, он ее терпел, на ее глазах в атаку шел. А она ему — обиду и страдания глупой толстухи. Даже не свои… Но ведь и правда — спровоцировал, аж три покушения! А на него сколько было, девять, десять? Что они для него — бытовуха, проза жизни… Не обеспечил безопасность — здорово, а как её надо было обеспечивать? Возить с собой беременную жену? Не любил — а то, что тут у двух третей дворян жена отдельно, "любовь" отдельно, это как? Пока выглядела как черти-что, тела в зеркале пугалась, как-то по другому думала. А потом все, он "козел", а она вроде и не коза…

Можно и сейчас — сбежать. В Уэльстер уже не очень, но в Ханганат — запросто. И что? От кого сбежать, от её полка — всех стариков-сержантов, солдат, офицеров? Их как, бросим? От вирман, которые за ней на смерть пошли? От мастеров, которых она, кстати, именем мужа прикрывает — это коннетаблю опасаются претензию выкатывать, а то без поставок-то лапу сосать… От Мири — которая вообще неизвестно где?

И потом бежать — к чему? К роли цирковой лошади хангана? Имея возможность оценить, она видела, что Ативерна — наилучший возможный выбор. Конкурировали с ней (в науках, ремеслах, безопасности жизни) не государства, а свободные города — но там её никто бы не прикрыл. А её уже хотели выкрасть, и только ум и самопожертвование её людей не дали этому случиться. Са-мо-по… какое мерзкое, длинное слово.

Нет, конечно она не давала себе раскиснуть. Еще чего — дел невпроворот! Она попыталась проанализировать зелье — оказалось, что это сложный комплексный отвар и у нее нет ни оборудования, ни навыков разбирать механизм его действия. Да, она была отличной студенткой — но тут требовался химик-профи. И не студент, а как минимум, с опытом работы в фармакологии — а желательно и специализирующийся на нейролептиках.

Она спросила может ли поговорить с травницей. Травницу привели через два дня. Бабка молча выслушала ее, посмотрела Джесса и сказала: "Рано тебе еще знать". И ушла. Послушав ее жалобу, король Ричард прикрыл глаза и начал:

— Возьми котел и налей его до середины водою трех ключей. Поставь на огонь малый, и прочтя "Отче наш" с расстановкою четырежды, брось в него для начала три цветка малого капюшонника, собранного на закате юной девой. Затем прочти "Богородице" трижды, и начни…

— Что это, Ваше Величество?!

— Рецепт. Будете записывать?

— Э-э-э… А какой, хотя-бы примерно, котел?!

— Понятия не имею. Так вот:… и начни, посолонь мешая…

Записала.

— Ваше Величество, а откуда Вы-то его знаете?

— Спросил — и сказали. Мы предпочитаем знать.

Ну и — какой котел? Медный, латунный, оловянный, стальной? Объем, форма? Капюшонник — это что? А цветет он — когда?

Кое-что она поняла, но исследования шли очень трудно. Собрав простейший спектроскоп, Лиля пыталась хотя-бы идентифицировать основные соединения, но требовалась калибровка — а на чем ее делать? На самом деле, некоторые отправные точки у нее были. Очевидно, никакого особого давления, как и сверхточных дозировок, но, с другой стороны, возможно, у травницы что-то давало каталитический эффект…

Работа помогала. Так прошел практически месяц.

В тот вечер Лиля собирала очередной промежуточный синтез. Сверяясь с хорошо исчерканными записями, она в какой-то момент села и уставилась на спокойный огонек свечи. Вокруг клубились тени. "Наползая на свечу, мгла ворочается"… — кажется, она сказала это вслух. Стихи все чаще всплывали у нее в голове — когда-то слышанные с затрепанной кассеты. Как бы это сказать на местном языке? "Мгла на свечу наползая не спит…" Нет, не получается. Она закрыла глаза и положила голову на руки.

Джесс очнулся как-то вдруг. "Napolzaya na svechu"… — да ведь это же!.. Голос его лекаря попытался сказать знакомую строчку на обычном языке, но слова не подобрались. Она не слышала Старика — но стихи знала!

"Мне б сказать — а я молчу. Лгать не хочется…"

Он встал, пошатнувшись. Ох-ты, это сколько ж он валялся! Пара движений, размять мышцы. Вышел, оглянулся — внутренние Королевские покои. Рик вытащил, Рик не бросил. Он прошел через холл, во втором покое была скручена какая-то посуда. Лилиан в простом платье задремала прямо на столе. Работала, как всегда до изнеможения, его самозванка — за кого дралась со Смертью? Кажется, за него…

— Проснитесь, мадам лекарь…

Ее осторожно потрогали за плечи.

— А?! Что?! Ох, Джеррисон, это вы. Я испугалась.

Глаза! Его глаза!

— Вы… Вы вернулись?

— Наверное. Доброй ночи. — он снова улыбался. Она не удержалась и улыбнулась в ответ.

Лилиан встала и оказалась лицом к груди Джеррисона. На нем была только та самая чертова рубашка, так что она чувствовала горьковатый запах травяной смеси, которой он иногда обтирался. От него шло ровное и сильное тепло. Джесс сделал шаг назад.

— Подождите. — вдруг вырвалось у Лили. — Подождите… Я просто посмотрю швы. Сядьте.

Когда она встала, он, всегда ценивший красоту женщины "глазами", сначала вдруг вспомнил, что больше года у него никого не было — а потом осознал запах. Слабый запах её пота. И больше не мог ни на чем сосредоточиться. Она его трогала, и там где она к нему прикасалась было почти больно.

Она, не очень понимая зачем это делает, сняла с него рубашку и прошлась пальцами по шраму от своего шва. Он уже побледнел, и по сравнению с остальными, стал почти незаметным. Впрочем, его и так было бы непросто найти — на Джеррисоне почти буквально не было "чистых" мест.